No hidden catch. No strings attached. Just free love.
За помощь с вычиткой главы спасибо фоина, ледиСоль и Stirtch.
Надеюсь, вы еще не поставили крест на этом фике
Инджой))
***
читать дальшеВ работе на дому были свои преимущества. Как минимум Гарри не приходилось каждый день видеться с Долишем.
А как максимум Малфою нравилось, что его новое рабочее место находится в десяти сантиметрах от места сна. Отныне он спал до половины одиннадцатого, поскольку не хотел разочаровывать Шэклболта, который своим приказом явно хотел доставить Малфою удовольствие.
И познав радости ежедневного отсутствия начальства, Малфой принялся воспевать мудрость и великодушие Шэклболта.
- В столь сложные времена я всегда вспоминаю сенсея, - сказал Малфой, после трех дней заточения дома, - И спрашиваю себя: а как бы поступил на моем месте Шеф?
Гарри почти слышал заглавную букву в последнем слове. А еще он вдруг понял, что не стоило разрешать Малфою смотреть фильмы о карате.
- Малфой, я просто спросил, с чем тебе сделать сэндвич.
- Шэклболт частенько ел сэндвичи, - сказал Малфой, - Как сейчас помню. Сквозь туман десятилетий, через пелену слез. А помнишь ли ты те счастливые денечки? - он устроился в позе мыслителя, - Я скучаю по точным указаниям нашего великого предводителя. Уверен, он предпочел бы сэндвич с тунцом на пшеничном хлебе.
- Ладно, - сказал Гарри, - Но чтоб ты знал: я ухмыляюсь и вообще считаю, что ты ведешь себя смешно.
- Неа, - безмятежно ответил из-под одеяла Малфой, - Ты неспособен на ухмылку. У тебя ухмылочная инвалидность. Я скорблю вместе с тобой.
Гарри поставил тарелку с сэндвичами на стол рядом с папками.
- Вставай, - сказал он. Гарри собирался просто скомандовать, поскольку Малфой был известным лентяем, но в этот самый момент посмотрел в его сонное лицо, и команда прозвучала низким и шелковистым тоном. Не открывая глаз, Малфой улыбнулся.
- М-м, уже стою.
- Я осуждающе качаю головой, - сообщил Гарри. Скрестив ноги, он уселся на пол за низкий журнальный столик, опершись спиной о диван, и приступил к отчету о тролле-грабителе.
Спустя несколько минут он услышал, как Малфой со знакомым шелестом выполз на пару сантиметров из-под одеяла, а потом ощутил, как тот тяжело опустил голову и вонзил острый подбородок в плечевую мышцу.
- Ты неправильно написал «гнусный».
- У тебя же глаза закрыты, - сказал Гарри, не поворачиваясь к нему. Он знал, что лицо Малфоя совсем близко, он краем глаза видел блестящую белокурую прядь. А улыбку не видел, но чувствовал.
- Я отсюда слышу, что ты пишешь неправильно, - протянул Малфой.
Он прижимался к Гарри, пока тот писал. Прижимался теплой и твердой грудью под тонкой футболкой. Малфою всегда требовалось время, чтобы набраться сил для похода за чашкой кофе. После кофе он обретал способность функционировать — принять душ, одеться и работать в два раза быстрее нормального человека, разве что вибрируя, словно натянутая струна.
Гарри любил такие утра. И пытался притвориться, будто и во всем остальном дела идут неплохо, несмотря на то, что они потеряли возможность тренироваться, а от бесконечных отчетов уже закипали мозги. Целыми днями они с Малфоем мерили шагами квартиру, словно тигры клетку. Гарри больше не мог появиться на улице без плаща-невидимки, а соседи считали, что Малфой разговаривает сам с собой, и, следовательно, совершенно сбрендил. Что, впрочем, не особенно отличалось от мнения о нем и в лучшие времена. Гарри с Малфоем попытались устроить спарринг в местном тренажерном зале, но вынуждены были сбежать через окно, когда посетители вызвали полицию.
Новый год они встречали у Андромеды. Гарри пришлось отвечать на доброжелательные вопросы миссис Уизли о личной жизни, а Малфою – на доброжелательные вопросы Андромеды о Кэти.
Им пришлось уйти пораньше, когда миссис Уизли вдруг сверкнула взглядом и предположила, что Гарри нужна женщина зрелая и искушенная. Приход Нового года они встретили дома — Малфой неудержимо хохотал в подушку на диване, а Гарри молча переживал в кресле.
Гарри и сам понимал, что это ненормально: ловить каждый адреналиновый всплеск, доводить свое тело до мучительных пределов, сбегать от смерти не реже одного раза в неделю, нарушать все мыслимые и немыслимые правила и законы. Но если честно, ему было наплевать. В Гарри горело столь огромное желание вернуться к работе, что он был готов сорваться на кого угодно.
Иногда Гарри подолгу не спал. Малфой засыпал на диване, а Гарри наклонялся над ним и убирал разметавшиеся волосы с его лица так нежно, как только мог. Просто... просто ему ведь так удобнее будет спать. А Гарри становилось немного легче, порыв сделать хоть что-нибудь на некоторое время угасал.
А Малфою лучше было оставаться в неведении.
***
Теперь Малфой ходил за покупками один. Гарри стоял на пороге и сквозь приоткрытую дверь вдруг услышал шаги Малфоя, перескакивающего через ступеньку, и окликнувший его женский голос:
- Привет, Драко, - это была соседка-шотландка, как там ее...
- Привет, Фиона, - ответил Малфой.
- Слушай, - сказала Фиона и сделала паузу, - Можно тебя на минутку?
Гарри прижался лбом к двери и нахмурился. Чего ей надо? Гарри прекрасно знал, что любые антимаггловские убеждения Малфоя протянут ровно до того момента, как маггл проявит промалфойские убеждения. И Гарри в очередной раз напомнил себе, что Малфой оказался тут не по своей воле: он здесь лишь потому, что его сердце разбито. И Гарри не может оставить его себе.
Фиона ему никогда не нравилась. В ней было что-то подозрительное. Она почти наверняка воровала интернет у парочки с третьего этажа. Разве можно доверять таким людям?
- Этот мешок в моих руках вовсе не двигался сам по себе, - сказал Малфой, - это обман зрения. Ты же видишь, что я несу мешок в руках. Это — совершенно неодушевленный предмет, и я вынужден носить его самостоятельно.
- Отлично, - сказала Фиона, и, судя по тону, она умильно улыбалась, видимо, по юности лет еще не зная, что от опасных сумасшедших следует держаться подальше, - Но я не об этом хотела поговорить. Значит, вы теперь живете вместе?
- Ну, ээ, - уклончиво протянул Малфой, - Можно и так сказать.
- И у вас все в порядке?
- У нас нет проблем с канализацией, если ты об этом, - сказал Малфой, - А у тебя есть? О боги, только не говори, что в доме завелись крысы! Я ненавижу крыс! В среднем одна особь переносит одиннадцать смертельных заболеваний. Как и голуби. Большинство людей считают, что голуби совершенно безвредны, но это совсем не так, это же летающие крысы! И с отвратительным характером, между прочим. Будь у голубей акульи зубы — они бы залили Лондон кровью.
И когда это он успел настолько сдружиться с Фионой?
- Ты же знаешь, что нравишься мне, Драко, - перебила его Фиона. Вот ведь бесцеремонная девица!
- Правда? - голос Малфоя потеплел, - Ты мне тоже.
Все-таки в некоторых аспектах Малфой до сих пор походил на бродячую собаку – скалится, только пока не погладишь.
- И я знаю, что ты отличаешься от других, - продолжала Фиона.
- Клянусь, мешок вообще не шелохнулся...
- Ты особенный, - сказала Фиона, - По крайней мере, для Гарри, - воцарилась долгая насыщенная недоумением тишина, - Но думаю, тебе следует знать, что у него были и другие, - взволнованно сказала Фиона, - Одно лето с ним жил симпатичный веснушчатый парень. А потом еще такой худенький мальчик с блестками, он совсем недавно появлялся. Мне очень жаль, но, кажется, Гарри тебе изменяет.
- А-а, - отстраненно сказал Малфой, - Ну, видишь ли... - он сделал паузу, а потом Гарри с ужасом услышал знакомое нарастающее восхищение человека, которому дали возможность нести феерический бред: - Он не виноват, - сообщил Малфой, - что у него такое заболевание.
- Что? - спросила Фиона.
- О да, - сказал Малфой, с трудом пряча неуместную радость, - Он сексуальный маньяк.
- Что? - спросила Фиона.
- Одного парня ему всегда мало, - с возрастающим ликованием продолжал Малфой, - И меня это, безусловно, огорчает, - поторопился добавить он, - Точно. Но я проявляю терпение и самоотверженность. Я знаю, что это болезнь.
- Что? - спросила Фиона.
- Ладно, мне пора идти, - сказал Малфой, - Но я с удовольствием поболтаю с тобой в следующий раз. Я так рад, что есть, кому довериться.
Он вошел в квартиру, аккуратно обойдя Гарри, а тот мельком увидел сквозь дверной проем изумленное лицо Фионы. Малфой дошел до кухни, встал над раковиной, уперся в нее руками и истерически расхохотался.
- О господи, я тебя ненавижу, - сказал Гарри, - Ты просто дьявол, ненавижу тебя.
- Ты это заслужил, раз изменяешь мне, такому особенному, - сказал Малфой и взвыл от смеха над абсурдностью ошибки Фионы.
***
Они откладывали посещение Хогвартса до февраля и едва не сошли с ума. Малфой даже изменил головку душа по образу и подобию Сирила. Последний частенько давал полезные советы по кухне, и Гарри был совсем не против, однако нашел, что терпеть подобные инструкции в душе намного сложнее.
Поэтому он заставил Малфоя отправить сову в Хогвартс и предупредить о необходимости пополнить запасы мяты. Малфой пришел в дикий восторг от предстоящей встречи со Снейпом, что, по мнению Гарри, было равнозначно восторгу от скорого отпуска на теплом побережье нижнего круга ада.
Они взяли машину, и первый час Малфой нежно беседовал с радио, которое называл Морисом и встретил как давно потерянного и вновь обретенного друга. Гарри мирно крутил руль, наслаждаясь влетающим в окна ветром, подвернувшейся работой и болтовней Малфоя, бесконечной словно небеса.
- Я думаю, что ты захочешь профессора Снейпа, мы же знаем, как он любил твою мать, - в какой-то момент решил Малфой.
- Не вижу логики, - сказал Гарри, - Я тут вообще не при чем. Кроме того это гадко.
- Вовсе не гадко, - возразил Малфой, - Профессор Снейп — потрясающий мужчина. А твоя мама была...
- Только закончи фразу – и сразу вылетишь из салона!
- Чего? - оскорбленно отозвался Малфой, - Я ничего такого не имел в виду. Я же не рыжий.
- Рыжие ничем не хуже других, - сказал Гарри. Ему нравились яркие волосы, нравилось, что в комнате тут же становилось теплее и уютнее.
- Твои сексуальные наклонности достойны порицания, - сообщил Малфой.
Гарри жестом послал его, и вдруг выдохнул, словно увидел давно потерянную любовь - на горизонте сверкали башни Хогвартса. Вокруг кругами расходились сады, холмы, квиддичные трибуны и лес, а в центре незыблемо стоял замок. Первый дом Гарри. Единственный его дом. Вдруг почудилось, что Рон с Гермионой уже заждались его за гриффиндорским столом, но вот он вернулся на свое место и больше никогда его не покинет.
Ощущение неожиданно надолго осталось с Гарри, и уже остановив машину входа, он сказал:
- Иногда я жалею, что нельзя навсегда остаться в школе.
- Если тебе станет легче, я могу оскорблять тебя каждые пять минут и смотреть с самой искренней ненавистью, - сказал Малфой и изо всех сил захлопнул дверь.
- Я вовсе не об этом... - начал Гарри, но Малфой уже зашагал к Большому залу, распахивая по пути двери, пока его не остановил голос.
По лестнице спускалась высокая и крепкая женщина вся в веснушках и с волосами, присыпанными сединой. Гарри ее не узнавал, а она ослепительно улыбалась Малфою.
- Драко, - с удовольствием сказала она, - Я отпустила класс пораньше, чтобы тебя перехватить. Ты прекрасно выглядишь, - Она вспорхнула к нему и поцеловала в щеку. Малфой приобнял ее за талию и чуть ли не засветился, - И вас, мистер Поттер, я тоже рада видеть.
- Пожалуйста, зовите меня по имени, - попросил Гарри, недоумевая.
- Но вы никогда не ходили на мои уроки, - возразила женщина, ничуть не помогая идентифицировать ее, - А вот Драко был моим любимчиком.
Малфой увеличил степень свечения.
- В детстве я был очень симпатичным, - сказал он в никуда, словно начитывая главу из своей автобиографии, - И так считали абсолютно все. Я был белокурым ангелочком с безупречными манерами и искрометным чувством юмора.
- Вынужден сообщить, что это несколько отличается от моих воспоминаний, - сказал Гарри.
- Ты был просто прелестным, - сказала неизвестная профессорша, поглаживая Малфоя по руке, - У меня никогда не была ученика, страдающего такой тяжелой формой чистокровности. Ты разговаривал, задрав нос и ни на кого не глядя, сидел так, словно боишься запачкаться о стул. А уж как мне хотелось оплеухой снести надменную улыбочку с твоего личика. А потом я задала первое домашнее задание, и твоя работа оказалась лучшей. И я вдруг вспомнила, что маггловедение ты выбрал сам, добровольно.
- В школе я был лучше всех, - подытожил Малфой, не обращая внимания на остальные слова, - И я был прелестным.
- Ты впустую тратишь время на аврорство, - сказала профессор маггловедения - вроде бы, Гермиона говорила, что ее зовут Бжбжбжбжбж. Или Бёрбидж? Точно, Бёрбидж! – нагнулась и поцеловала Малфоя в щеку, - Приходи на следующую встречу выпускников.
Малфой молча сжал ее руку, а потом профессор Бёрбидж величественно кивнула Гарри и чинно удалилась вверх по лестнице. Заметив странное выражение на лице Малфоя, Гарри сделал шаг вперед, толкнул его плечом и вопросительно поднял брови.
- Все в порядке, - огрызнулся Малфой, а потом добавил более спокойным тоном, - Просто... Просто я так боялся, что с ней что-нибудь случится во время войны. Вот и попросил профессора Снейпа позаботиться о ней.
Они нечасто упоминали о войне, всего пару раз, когда сильно напились: Гарри рассказывал о реках крови, а Малфой о море ужаса. Гарри откашлялся и еще раз толкнул его плечом.
- Интересно, она с кем-нибудь встречается? - задумчиво протянул Малфой.
- Малфой! Ей же лет пятьдесят, не меньше!
- Это неважно, - ответил Малфой, - Речь миссис Уизли на Новый год меня убедила. Как там она сказала? Ах да...
- Теряем время, - предупредил Гарри, - Можем Снейпа сегодня так и не увидеть.
- Ладно-ладно, - сказал Малфой, - Так и быть, пойдем, нам сюда.
Малфой был в странно приподнятом настроении, поэтому Гарри молча последовал за ним и приготовился вести себя со Снейпом как обычно и принимать подобное отношение в ответ: то есть старательно притворяться, что не замечает другого в комнате, и случайно воспылал ненавистью к пустому месту неподалеку.
Из полуприкрытой двери в кабинет доносился голос Снейпа:
- Десять баллов с... С какого вы факультета, юноша?
- Хаффлпафф, - торопливо ответил мальчишеский голос.
Гарри с облегчением увидел, что Снейп ведет урок у первокурсников. Малфою пришлось уведомить преподавательский штат о необходимости обеспечения мятными леденцами всех учеников, достигших половой зрелости.
- Удачная попытка, Рэтклифф. Двадцать баллов со Слизерина, - продолжил Снейп. Малфой счастливо заулыбался.
- Сэр, - сказал он и постучал по двери, - мы из аврората. Не могли бы вы оказать нам содействие?
Снейп обернулся и приподнял верхнюю губу над желтыми зубами, демонстрируя удивление и улыбку. При виде Гарри улыбка быстро сошла на нет.
- Мистер Малфой, - сказал он и значительно суше добавил: - И мистер Поттер. Разумеется, заходите.
Малфой проскользнул в кабинет и склонился над столом Снейпа – тонкий, гибкий. Как всегда изящный в те моменты, когда не старался кого-то впечатлить. Обильно жестикулируя, он рассказывал о том, зачем им нужен список всех учеников-полукровок.
Гарри прислонился к дверному косяку, разглядывая первокурсников – крошечных и испуганных. Из полумрака кабинета Зелий многие смотрели на Гарри с восторгом или страхом – в зависимости от того, какие сказки родители рассказывали о войне. Некоторые явно услышали упоминание об аврорате и теперь разглядывали Гарри и Малфоя так, словно те были рок-звездами, а некоторые - с видом людей, наблюдающих за факелом у пороховой бочки – не отрывали взгляда от Снейпа с Малфоем.
Один маленький темноволосый мальчик вдруг встревожено привстал и затряс в воздухе рукой.
Снейп обратил на него свое раздраженное внимание:
- Да, Рэтклифф?
- Сэр, кажется, мой слизень восстал из мертвых! – от взгляда Снейпа мальчик сжался еще сильнее и торопливо пробормотал: - Я не нарочно, сэр!
Снейп вздохнул.
- Мистер Малфой, думаю, вы достаточно компетентны, чтобы уладить дело. Я не решаюсь.
Он сказал это высокомерным ледяным тоном, но Малфой засветился, словно любимый дядюшка снизошел и подарил ему леденец. Как только Малфой повернулся спиной, на лице Снейпа значительно поубавилось враждебности. А еще Гарри вдруг заметил, что от Снейпа не доносится запаха мяты, сопровождавшего профессора Бербидж, и в ужасе вцепился в косяк.
- Умоляю вас, мистер Поттер, - не глядя на него, сказал Снейп, стирая с доски задание и игнорируя слабые стоны протеста учеников, явно не успевших его записать, - Смею заверить, что в мяте нет ни малейшей необходимости. Во-первых, я считаюсь одним из лучших мастеров окклюменции. А во-вторых, сочту гигантское паукообразное насекомое гораздо привлекательнее любого джеймсопоттероподобного гуманоида. И кроме того, - он ухмыльнулся, - самое главное препятствие вашим вейлочарам все еще в силе.
В гробовой тишине Малфой и Рэтклифф шепотом уговаривали слизня выползти на свет, а в голове у Гарри билась одна мысль: влюблен в кого-то.
- Вот как, - пробормотал он, глядя в пол, - До сих пор?
- Навсегда, - пафосно ответил Снейп и тут же испортил момент: - Хотя это не ваше дело.
- Я не это имел в виду, - сказал Гарри, - Ведь если тогда все было из-за... Ну ведь тогда все было не по-настоящему, ведь так?
- Нужно быть глупцом, чтобы считать, будто чувство не способно меняться после зарождения, - брюзгливо сказал Снейп, - Нужный момент, красивая одежда, правильные слова, общие интересы и химия крови – разве это так важно? Прошло больше двадцати лет, а действие чар длится не больше пяти минут после ухода вейлы. Но и вейла может пробудить истинную любовь, - помолчав, он добавил: - Хотя я искренне сомневаюсь, что ваша уродливая натура может в ком-то что-то пробудить.
- Ну спасибочки, - сухо сказал Гарри. Он как раз собирался спросить, как часто и что именно пробуждает в людях прелесть натуры Снейпа, но помешало вдруг проснувшееся любопытство: - Так значит, шпионаж во время войны был из-за...
- Разумеется, нет! - пролаял Снейп.
- А-а, - протянул Гарри, все-таки найдя место романтике в жизни Снейпа.
- Может, сначала все и было из-за нее, - неохотно признал Снейп, - Но разве чувство чего-то стоит, если оно закрывает путь всем иным чувствам? Отказавшись прожить полноценную жизнь, я бы оскорбил память... – он проглотил имя, - Если жизнь проживают лишь воспоминаниями о чувстве – это чувство ничтожно. И живя лишь воспоминаниями, я стал бы ничтожным существом. Я принимал участие в войне по ряду причин, мистер Поттер, одна из которых – мое уважение и привязанность к нескольким людям. К вам это не относится, впрочем.
- Я поражен до глубины души, - сообщил Гарри.
Он вспомнил, как Снейп оберегал Малфоя, как присматривал за профессором Бёрбидж по его просьбе. И правда, он мог оказаться гораздо более ничтожным человеком с ничтожным тревогами, все могло быть гораздо хуже.
- Сэр! – заверещала девочка, - Зомби-слизень Рэтклиффа ест моих вареных слизней!
- Не ври! – сердито воскликнул Рэтклифф.
- Зомби-каннибал-слизень Рэттклиффа портит мое зелье! Он всегда это делает!
- Неправда, - сказал Рэтклифф, не отрывая сияющих глаз от Малфоя, - Как он мог? У меня никогда раньше не было зомби-слизня? Так что она говорит чушь!
- Я еще не слышал от вас ничего, кроме чуши, - прорычал Снейп и перемещаясь от доски к ученикам, которые пригнулись на стульях, словно тонкие деревца под ветром, - Мистер Малфой, похоже, вы утратили контроль над ситуацией. Будьте любезны, отойдите и не мешайте мне. Мисс Варли, прекратите ныть, я не сомневаюсь, что слизень взбесился именно от ваших пронзительных воплей. Мистер Рэтклифф... у меня нет слов.
- Не убивайте его! – завизжал Рэтклифф, - Мистер Малфой окрестил его Евстафием!
- Он сожрал всех моих вареных слизней, - сообщила мисс Варли, уставив на Рэтклиффа обвиняющий взгляд черных глаз, - Вот что случается, когда приходится учиться вместе со слизеринцами.
- Евстафий не нарочно, - сказал Рэтклифф, обменявшись с Малфоем заговорщическими взглядами, - Не могу дождаться окончания школы, - добавил он с негодованием, - Стану аврором, никогда не буду общаться с гриффиндорцами и женщинами, которые плохо влияют на моих слизней!
- Эй, - поспешно сказал Малфой, - Мой напарник – гриффиндорец.
- О боже! – сказал Рэтклифф, изумленно оглядывая Гарри с ног до головы, - Вы что, хотите сказать, что от них вообще никак не избавиться?
Рэтклифф сделал быстрое движение, Варли ухватилась за учебник, словно за оружие, а Снейп взревел:
- Мистер Рэтклифф, немедленно отдайте тигель мисс Варли! Слышите меня, немедленно!
- Я собирался зайти на чай ближе ко дню вашего рождения, сэр, - неуверенно произнес Малфой.
Снейп поколебался и сказал:
- Вы можете беспокоить меня в любое время, мистер Малфой, но не сейчас.
После этих слов Малфой практически вспорхнул по лестнице. За их спинами захлопнулась дверь, отрезая звуки локального крестового похода во имя восставшего из мертвых слизня-каннибала.
Гарри несколько отвлекся, переживая волну сочувствия к Снейпу. Он подумал о Роне с Гермионой, а также о Панси, Крэббе, Гойле, Дине и Джинни, друзьях и работе, которую любил, и людях, которым помогал. И о Малфое, рядом с которым мог просто находиться, даже если ему ничего больше не светило. Если бы он жил одним единственным чувством, его жизнь стала бы ничтожной, а сам он – ничтожным человеком. Гарри осознавал, что кое-чего у него не будет никогда в жизни, но теперь эта идиотская наследственность мешала работать и проводить время с друзьями. Если бы только ничего этого не было. Но он справится. Непременно справится.
***
Лаванда и Фиренз жили в хижине, доставшейся им в наследство от Хагрида, оставившего преподавательскую деятельность («Уволенного!» - настаивал Малфой) и отправившегося во Францию к мадам Максим, дабы погрязать с ней во грехе.
Лаванда сделала много пристроек: отдельную кухню для себя, небольшую розовую спальню для дочери, огороженную площадку для астрологических наблюдений мужа и загончик для спортивных упражнений. Лаванда была счастлива видеть старых знакомых. Она обняла их, приготовила мятный чай (Гарри отказался, а Малфой принял чашку) и горячо поздравила их с столь близким партнерством. Малфой, не дрогнув, поправил ее («напарничеством!»), а потом попросил позвать мужа.
Продолжая беседу, Лаванда покачивала на руках дочку. У той в каштановых волосах виднелись несколько ярких лент, а единственной деталью, выдающей смешанную кровь, были крошечные копытца в розовых носках. Младший ребенок – Форнакс – выглядел, как чистокровный кентавр за исключением того, что верхняя человеческая половина явно отставала в развитии от нижней. Лаванда рассказала, как им пришлось учить его держать голову, в то время как полностью развитые ноги готовы были выдержать длительную скачку.
- Первые полгода были чистым кошмаром, - сказала она, - Некоторые считали, что мы должны остановиться на Жас, что нам и так крупно повезло. И случались минуты, когда я соглашалась с ними, но... ведь мы его любим!
Она смотрела на Гарри такими умоляющими глазами, словно это из-за ее мимолетных сомнений ребенок подвергался опасности, а Гарри мог судить, искупает ли она свою вину любовью. Он отвел взгляд.
- Днем и ночью за домом будут наблюдать четыре аврора, - сообщил Малфой, сидя на полу и развлекая Форнакса летающими ложками. Тот неловко качнулся вперед, пытаясь поймать ложку, но Фиренз ласково поймал его, привычно не допуская падения.
- Он перерастет, - сказал Фиренз, - Уже через несколько лет никто и не подумает, что его мать – человек. Но сам он навсегда запомнит эти годы беспомощности и однажды станет сильным мужчиной.
Гарри, не зная, было ли это пророчеством или же очередным проявлением отеческой любви, лишь протянул «М-м?» и взял булочку с тарелки.
- Разумеется, я всегда знал, что Лаванда – единственная, назначенная мне судьбой, суженная, - невпопад продолжал Фиренз, - Звезды поведали это, но я понимал, что ей не следует знать до завершения учебы в школе.
Лаванда смотрела на него сияющими глазами: видимо, фразы типа «я прочитал это по звездам» давно означали для нее недвусмысленное признание в любви.
- И они же сообщили, что мои дети в опасности, - сказал Фиренз, - Опасность еще не миновала.
- Звезды не упоминали какие-нибудь имена или особые приметы? – спросил Малфой.
Фиренз смерил Малфоя взглядом и ответил, что такое в компетенцию звезд не входит. Малфой погрузился в рассуждения о том, как уроки предсказания вызывают язву желудка.
- Я знакома с Меримблами, - гораздо печальнее сказала Лаванда. Она протянула руку, и Фиренз поймал ее, даже не глядя, как ловил сына, - Мы вместе состоим в КЛОПП – команде либеральных особей против предрассудков.
- Не могла бы ты записать имена и адреса всех членов группы? – продолжал нагнетать Гарри, - Профессор Снейп сделает список всех учеников со смешанной кровью. Не могла бы ты просмотреть его? Может, он кого-нибудь забудет...
- Конечно-конечно, все, что угодно, - сказала Лаванда, а потом Малфой делал то, что не получалось у Гарри: говорил нужные слова, смотрел в глаза, успокаивал и утешал – как настоящий политик, которым мечтал стать на третьем курсе. Он отпустил несколько шуток, добиваясь улыбки, и объяснил, что нет оснований подозревать в их детях основную цель.
Уже в дверях Лаванда взяла Гарри за руку, и тот посмотрел в ее испуганное лицо.
- Я не допущу, чтобы с твоими детьми что-то случилось, - сказал Гарри, - Обещаю.
Она улыбнулась и обняла его. Гарри неловко похлопал ее по спине.
- А она хорошенькая, - заметил Малфой, когда они спускались по зеленому холму обратно к машине. Вдали виднелись вышки квиддичного поля, крошечные фигурки в воздухе и доносились слабые отзвуки детских голосов. – Вы с ней зажгли какой-нибудь скучный вечер в гриффиндорской башне?
- Мы в основном в Подрывного дурака играли.
- Как я рад, что был в Слизерине, - сказал Малфой, - Что, даже не целовались?
- Я в школе целовался только с Джинни и Чоу, - ответил Гарри.
- Похоже, Подрывной дурак дурно сказывается на половом влечении, - заметил Малфой, - А мне много кто нравился в школе, и Чоу, кстати, тоже, – он погрузился в воспоминания, - У нее были красивые волосы. А как она летала…
- У вас что-нибудь было? – спросил Гарри, еще не зная, как отнесется к этой информации.
- Ну конечно, - усмехнулся тот, - Это с учетом того, что за ней ухлестывали Майкл Корнер, Седрик Диггори и ты? Нет, она ничего не заметила. Хотя, конечно, я выражал свои нежные чувства тем, что мошенничал в квиддичных играх против Райвенкло с особым изяществом.
Гарри припомнил игры Слизерина против Райвенкло. В основном он помнил, как прыгал на трибуне и болел за Райвенкло. А когда флаги, бьющиеся на ветру, превращались в сине-зеленое море, и другие игроки кружили в этом море, словно взметнувшиеся капли, Гарри иногда мельком замечал бледное лицо Малфоя и признавал, что тот летчик от бога, когда перестает мошенничать.
- Люди вокруг удивлялись, почему я никогда не получал то, чего хотел, - неожиданно задумчиво продолжал Малфой, – Тогда я еще не знал, что это судьба, и винил во всем тебя.
Это правда. Гарри мог навскидку припомнить тысячу случаев, когда Малфой отвратительно вел себя с людьми, которым не нравился, давая им повод не любить его еще сильнее. Гарри всегда было интересно, как бы тот вел себя, случись чудо и окажись они в Слизерине вместе. Или если бы Гарри сразу разгадал Малфоя. Вернее, если бы Гермиона разгадала и объяснила Гарри. Да они бы с троллем уже вместе дрались!
Замок вырисовывался в бледно-сером небе, медленно наступали сумерки. В окнах зажигались огни и мелькали детские тени.
- А было бы круто, если бы мы не так сильно ненавидели друг друга в школе, - предположил Гарри.
Если бы не ненависть, если бы он познакомился с Малфоем, который великолепно летает, стремясь впечатлить Чоу Чанг, и делает вид, будто не любит маггловедение... Хотя, если честно, Гарри и так припоминал себя в том возрасте. И прекрасно помнил, что в те времена непонятную беспомощную тоску списывал на тлетворное влияние Волдеморта на свой разум.
- Ага, - согласился Малфой, - До того самого момента, как мир начал бы тебе во всем угождать, и мне пришлось восстановить карму, разбив тебе нос. Или до того момента, как я бы сказал что-нибудь ксенофобское и ты разбил нос мне.
- Да, - нахмурился Гарри, - До этого момента.
- Да, это могли быть четыре минуты вселенской гармонии и мира, - сказал Малфой, едва заметно улыбаясь, и поднял брови, когда Гарри взглянул на него: - Только Чоу Чанг и Джинни Уизли? Как жесток этот мир. Разве жизнь не дает тебе все, что захочешь?
Малфой остановился и посмотрел на квиддичное поле, прикрыв глаза рукой. Заходящее солнце окутывало его фигуру, золотило волосы и затуманивало глаза. И даже разглаживало линии вокруг тонких выразительных губ, превращая улыбку в такую, которой она никогда не бывала почти никогда – в добрую.
Если то была судьба, Гарри ненавидел ее. Кровь вейл ни капли не облегчала ситуацию. У него был только Малфой, а Малфой был одинок. Теперь они могли быть вместе постоянно, и Гарри не хотел, чтобы все закончилось, но от совместной жизни становилось только тяжелее. Не позволяя себе потянуться к Малфою, он сунул руки в карманы и сжал кулаки. И снова в голосе слились птичий стрекот и хищное шипение, когда он ответил:
- Что-то вроде того.
***
- Нам нужен Вуд!! – бесновалась толпа, - Хотим Вуда!
Гарри хотел оставить обеспечение безопасности Хогвартса за собой, но им дали лишь парочку ночных смен. А предатель Малфой покорно кивнул и пробубнил, что сопливые фанатки Поттера надоели ему еще в школе. Но потом они так умоляли хоть о какой-нибудь работе, что Шэклболт сжалился и отправил их туда, где толпа объединялась общей любовью. К одному человеку.
Раздевалку освещал своей улыбкой Оливер Вуд, единственный виновник преобладания женской аудитории на квиддичных трибунах, а также обладатель мирового рекорда по количеству полученных любовных писем и смертельных угроз.
- Они хотят, чтобы игра побыстрее началась! – счастливо сказал он, - Как и я, ребята! Теперь можете не волноваться из-за парней, которые говорят, будто я украл сердца их жен. И из-за леди, которые считают, что я не должен принадлежать никому, раз не принадлежу им. Эти крутые авроры здесь для того, чтобы защищать нас. Уж Гарри-то можно доверять, ребята, он вполне мог играть за Англию, если бы не решил стать аврором для того... как ты там говорил, Гарри?
- Я хотел помогать людям и бороться с несправедливостью, - ответил тот.
Вуд недоуменно поморгал и продолжил:
- Гм, тебе виднее, конечно. В конце концов, Министерство так и не ответило на мое письмо о введении пожизненной квиддичной присяги и казни за ее нарушение, - он откашлялся, - Пойдем и порвем их!
Игроки, до безумия влюбленные в своего капитана, несмотря на то, что штаб команды уже семь раз взрывали чокнутые фанаты, откликнулись восторженным гулом.
- У тебя не было вейл в роду? – многозначительно спросил Малфой.
- Неа, - сказал Вуд, сверкая белоснежными зубами, - Я человек на все сто.
- И какой человек! – влюблено пискнул игрок.
Но товарищи по команде не могли сравниться с толпой поклонников. Пока шел матч, Гарри с Малфоем летали кругами над бурлящей людской массой. Опасных ситуаций не возникло, а команда Вуда выиграла игру с перевесом в четыреста очков. Потом Гарри с Малфоем проводили Вуда на плато победителя, усыпанное цветами и предметами нижнего белья.
- Чего мы хотим! – надрывался обезумевший рефери, - ВУДА! Когда мы хотим его?! ПРЯМО СЕЙЧАС!
- Вы - прекрасный мужчина, - сказала девушка, преподнесшая Вуду кубок, - Я хочу провести с вами ночь.
- Здорово, что вам понравилась игра, - ответил Вуд, - Всегда приятно встретить поклонника.
Гарри не сидел дома, к тому же немного полетал, работа шла как по маслу – настроение было отличное. Он пожал руку девушке с кубком, а та сказала, что он, конечно, тоже ничего, но все же далеко не Оливер Вуд, и Гарри почти захотелось ее расцеловать.
Вуд шел по квиддичному полю, а Гарри с Малфоем сопровождали его.
- Отличная охрана! – сказал Вуд, - Совсем ничего не взорвалось, даже самую капельку. И что еще важнее, ни одного покушения на жизнь! Они так сбивают настрой!
Малфой раздраженно ворчал, что какой-то пожилой джентльмен угодил ему в лицо своими желтыми панталонами. Гарри тепло улыбнулся Вуду и сказал, что тот замечательно играет.
- Спасибо, Гарри, - сказал Вуд и засиял. Гарри продолжал улыбаться, впервые за долгое время ощущая счастье, а Вуд вдруг заморгал: - Гарри, - медленно сказал он, - А ты, гм, и правда красивый.
В его голосе ясно слышалась озадаченность, словно он впервые заметил красоту в чем-то, кроме новой аэродинамичной метлы.
- Спасибо, - ответил Гарри, чувствуя, как испаряется удовольствие от хорошего дня, - Малфой, где твой мятный спрей?
- Ну ведь правда... очень красивый, - все еще недоуменно, но гораздо теплее произнес Вуд, - А еще прекрасно летаешь, - добавил он гораздо увереннее, - Ты как будто родился на метле.
- Малфой! – торопливо повторил Гарри.
- Знаете, ребята, - задумчиво сказал Малфой, - Кажется, вам нужно обсудить роды в воздухе и так далее. Я посижу в машине, полистаю квиддичное обозрение. Не торопитесь.
- Какое обозрение? – моментально вскинулся Вуд.
- Ты уже читал этот номер, - уверенно сообщил Малфой.
- А-а, - протянул Вуд, снова переключая внимание на Гарри.
Гарри в ужасе оцепенел от того, как стремительно сменилась картина дня после такого предательства. И от осознания того, что хотел от него Малфой. А почему бы Малфою не хотеть этого? Для него вся разница заключается в том, может ли он спокойно выполнять свои рабочие обязанности или нет. Он просто устранял проблему.
Снейп сказал, что оскорбил бы память о чувстве, откажись он прожить полноценную жизнь.
Почти наступил март, небо над ними исходило синевой, Гарри стоял на поле, и Оливер Вуд смотрел на него теплыми карими глазами. Вейлочары становились сильнее с каждым днем. Но он может сделать Малфоя счастливым. А от этого и сам Гарри станет чуточку счастливее.
Гарри окинул Вуда оценивающим взглядом: мятая квиддичная мантия, широкие плечи, мужественный подбородок и темные глаза. А на носу словно брызги разлетались веснушки. Вуд очень красив, Гарри понимал. И от него не убудет: что бы там ни было, вряд ли он способен любить кого-то больше, чем квиддич.
Гарри решил, что может это сделать.
Такое случалось и раньше, он помнил острые зубы Смита на своих губах, горький привкус сигарет Бэддока, и даже доброго, понимающего и ни капли не близкого Ричи, о котором он не мог припомнить ничего конкретного.
- Ты не хочешь как-нибудь полетать со мной? – спросил Вуд, а потом добавил куда менее уверенно: - Ну или... поцеловать меня прямо сейчас?
- Да, - упрямо и жестко сказал Гарри, схватил Вуда за загорелую руку и притянул к себе.
Деревянное ограждение впивалось Гарри в спину. Он вцепился пальцами в неровные доски, срывая пластинки облупившейся краски, и закрыл глаза, сосредотачиваясь лишь на ощущениях теплого тела и горячего рта. Вуд классный, у него твердые мышцы. А еще он очень нежен и приятно пахнет.
Он просто слишком много времени провел с Малфоем. В голове беспорядочно крутились мысли: как Малфой, сонный и безвольный, кладет ему голову на плечо, волосы щекочут Гарри ухо. И кажется, будто Гарри может протянуть ладонь и провести ею по острому подбородку... И как он вообще может хотеть кого-то другого?
Гарри словно со стороны отметил изумленный выдох Вуда и осознал, что только что оттолкнул его к противоположной стене и впился в губы.
«А почему бы и нет?», - подумал он, чувствуя, как пот холодит загривок, а Вуд откликается с все большим энтузиазмом. В конце концов, он и раньше такое делал. Тысячи раз в одиночестве в душе, или в постели с Бэддоком, зажмуренными глазами смотря в лицо Малфоя. Или с Ричи, когда уставал бороться с собой и сдавался.
Ведь можно просто закрыть глаза и вспомнить, что-нибудь, вроде... Вроде того жаркого летнего дня, когда Малфой забрался в машину, поплескавшись в озере. Полуобнаженный, он растянулся на горячем сиденье, запрокинул голову и обнажил шею в прохладных каплях воды – Гарри почти ощущал на губах их прохладу – потом эти капли медленно скатывались к ремню на джинсах, а Гарри держался за руль, чтобы не наброситься на близкую жертву.
Вуд одобрительно застонал, и из головы моментально вылетели и Малфой, и жаркий день. Гарри застыл на месте, похолодев до пальцев, вцепившихся в петли брюк Вуда под квиддичной формой. И у него не было ни малейшего ощущения, будто он с Малфоем или даже с самим Вудом. Он словно снова был с Бэддоком, а во рту расплывался горький вкус пепла и сожалений.
Гарри отшатнулся и вытер губы, глядя, как Вуд протягивает к нему руки.
- О боже, нет, - слепо моргая и подавляя тошноту, Гарри сделал шаг назад, - Я не могу, не могу, не хочу.
Он повернулся и побежал, не слушая протесты тела, которое ясно давало понять, что оно вообще-то может и еще как хочет. Хлопнув дверью, он сполз по водительскому сиденью. В венах билась кровь, а мышцы еще болели от желания бежать, скорее бежать...
Сиди Малфой в кресле рядом с водительским, Гарри что-нибудь бы сотворил. Может, ударил, но, вероятнее всего, сделал бы то, от чего удержался пару лет назад – набросился, прижал к окну и поцеловал этого идиота, так подло бросившего его. О, господи.
Малфой лежал на пассажирском сиденье позади и разглядывал журнал. Гарри обнял руль и прижался к нему лбом, едва слыша, как Малфой переползает вперед. Ужасно хотелось кого-нибудь избить, хотелось драться, ныли парализованные в рывке мускулы. И он все еще чувствовал запах Оливера Вуда. На себе.
- Прости, - сказал Малфой, - Правда, прости. Вы ладите, у вас много общего, он такой красивый. Вот я и решил, что это неплохой выбор. Прости, тебе следовало сказать.
- Что? – прорычал Гарри, и понял, что голос звучит странно – словно он одновременно и угрожает, и подзывает Малфоя, - Что, по-твоему, я должен был еще сказать? Я не...
- Шш, - успокаивающе пробормотал Малфой, и Гарри почти возненавидел его за то, что это сработает: Гарри успокоится, ему полегчает, но потом будет намного хуже.
Он сделал выпад. Идиот Малфой как всегда понял его неверно, и краткая пугающая потасовка закончилась тем, что Гарри оказался вжатым носом в плечо Малфоя. Гарри замешкал, разрываясь между продолжением драки и побегом из машины, а потом сдался.
Мышцы все еще были напряжены, натянуты до предела. Малфой медленно гладил его по спине, отчего Гарри хотелось по-кошачьи выгнуться. Он закрыл глаза и обмяк.
- Ненавижу, - невнятно прорычал он.
- Понимаю, - пробормотал Малфой, хотя, конечно, ничего не понимал, - Я все налажу. Ну же, Гарри. Все будет хорошо.
Малфой произнес его имя мягко и робко. Гарри и в самом деле вдруг ощутил спокойствие и то нелепое счастье, что приносили ему утренние пробуждения – от бесхитростной близости. Малфой легко гладил Гарри по волосам - как поступал всегда в минуты особенно сильных сомнений в его умственной полноценности. Никто и никогда не прикасался к нему так. Гарри слушал свое хриплое и неровное дыхание, пытаясь взять себя в руки. На этот раз не пришлось убеждать себя в том, что прикосновения приятны. Его рука лежала на талии Малфоя, впитывая тепло от знакомого жилистого тела. Он сидел на сиденье с Малфоем и просто дышал, стараясь успокоиться.
- Все в порядке, - почти пропел Малфой, и Гарри поверил. Он издал тихий удовлетворенный звук и потерся носом о теплую шею.
Удар затылком об дверцу был настолько силен, что Гарри едва не потерял сознание. Рот наполнила кровь из прокушенного языка, а в голове и перед глазами заклубилась темнота. Он был словно зверь, изумленный и напуганный. Перед голодным зверем поставили еду и тут же забрали, отчего тот едва не взвыл.
Когда в голове прояснилось, Малфой смотрел в другую сторону. Гарри видел только его ледяной профиль.
- Хватит, - протянул Малфой, словно ножом по ранам, - Я тебе не мамочка. Несложно запомнить, раз у тебя мамочки и не было никогда.
- Что? - тупо переспросил Гарри.
- Ничего, - ответил Малфой, на секунду мелькнув виноватым выражением лица, снова являя чудеса логики, - Может, уже поедем?
Большую часть пути домой Малфой молчал, уделив все внимание Морису. Гарри внимательно следил, как он ласково, почтительно прикасается к кнопкам, и уверял себя в том, что ревновать к радио глупо.
Вернувшись домой, Малфой отправился на пробежку, а Гарри — в душ. Когда Гарри, одетый и с полотенцем на плечах, вышел, Малфой уже оправился от своего припадка или рецидива школьного поведения и теперь поедал кукурузные хлопья, стоя прямо в спортивной одежде у кухонной стойки.
- Знаешь, хороший напарник использовал бы вейло-чары, чтобы помочь своему напарнику с разбитым сердцем, - заметил Малфой.
- Вот как? - поднял брови Гарри.
- Ага. Стоит тебе немножко посверкать глазками, ну или как ты там это делаешь, и близняшки Патил твои, то есть мои, и мы счастливы вместе. Разве ты не хочешь, чтобы я был счастлив?
- Не думаю, что ты станешь счастливее, когда Падма Патил убьет тебя и съест твою печень.
- Ну не знаю, - вздохнул Малфой, - Готов поспорить, что она сделает это крайне изящно. А может, добудешь мне хотя бы одну близняшку? Желательно, конечно, Падму, если можно.
Будучи совершенно равнодушным к обеим Патил, Гарри знал, что большинство людей предпочитали смешливую милашку Парвати ее пугающей сестре. Что служило еще одним доказательством того, что Малфой — извращенец.
- Нет, - отрезал Гарри и уселся на диван.
- Ну и ладно, - обиженным тоном ответил Малфой, - Вот увидишь, скоро я умру, весь несчастный и одинокий, и ты об этом пожалеешь.
- Спорим на миллион галеонов? - фыркнул Гарри.
Малфой рассмеялся, насыпал себе еще хлопьев и потряс полупустой коробкой.
- Что ж, если не будет малышек Патил, то по крайней мере у меня останутся звездочки-космостарс, - печально сказал он и поплелся к телевизору.
***
Разумеется, Малфой, будучи Малфоем, уже спустя пару дней решил, что история с Оливером Вудом – хороший повод для шуток. Они ехали в аврорат, чтобы сдать давно отложенный зачет по синхронной аппарации.
- Просто ты очень избалован, вот в чем проблема, - постановил Малфой, - Бедняга Оливер. Он так красив. Кэти всегда так считала.
Гарри впервые за долгое время услышал столь небрежный тон в адрес Кэти Белл и решил подбодрить его участием в беседе:
- Вот как?
- О да, - с неожиданной злобой ответил Малфой, - даже при том, что он имбецил, поехавший крышей на теме квиддича. Может, мне стоит сделать такую же стрижку, раз я снова на стадии свиданий?
Малфой отогнул вниз солнцезащитный щиток и уставился в зеркало. Гарри перевел на него взгляд, пытаясь высмотреть то, что видит сам Малфой, но заметил только холодные серые глаза под нестриженной челкой.
- Как думаешь, постричься мне под Вуда? – с любопытством спросил Малфой, наклоняя голову в разные стороны, - Классно будет?
- Нет, сказал Гарри.
- Ну и ладно, - вздохнул Малфой и убрал щиток, - Наверное, не стоит подстрекать этих безумных девиц, свихнувшихся на Вуде. Они все равно захотят секса втроем. Мы с Кэти как-то читали книгу на тему... ну, отношений, если ты понимаешь, о чем я. Там было задание написать несколько фантазий. Исписав пергамент до конца, я поднял глаза и увидел, что единственная фантазия, которую она написала — это секс на троих с Оливером Вудом.
Безостановочная болтовня на неуместные темы означала, что Малфоем взят курс на выздоровление, к тому же он продолжал упоминать имя Кэти так небрежно, что Гарри уклончиво мычал, не останавливая поток слов.
- Я был не против, - подозрительно торопливо продолжал Малфой, - Я же искушенный человек. Широких взглядов. Умудренный жизненным опытом. Вот как-то целовался с Забини, и надо тебе сказать... Господи, СТОЙ!
Гарри на секунду отпустил руль, и машина метнулась, описывая в воздухе крутую петлю. Гарри едва заметил маневр, но болтовня застряла у Малфоя в горле.
- Что ты делал?
- Припаркуй машину, - дрожащим голосом скомандовал Малфой, и как только Гарри приземлился на пустыре, наклонился и прижался лбом к приборной панели, - О боги, - глухо сказал он, - У меня только что жизнь перед глазами пронеслась. Ты сегодня еще более чокнутый, чем обычно.
- Что ты делал?
- Что? - Малфой недоуменно заморгал, все еще мысленно переживая мертвую петлю и пролетевшую перед глазами жизнь, - Ты про то, как я целовался с Забини? Ты что, не знал?
- Нет, - прорычал Гарри, - Когда?
- Еще в школе, - ответил Малфой, явно озадаченный новым припадком напарника, - На шестом курсе. Мне достался вызов. Мы, слизеринцы, знаешь ли, играем в правду или вызов, потому что неспособны понять прелесть Подрывного дурака. Ну и все немножко вышло из-под контроля.
Малфой говорил веселым тоном, явно наслаждаясь экскурсом в историю, но замолк, как только Гарри протянул руку и сжал его запястье, останавливая кровоток.
- Если бы я не знал тебя лучше, то решил, что у тебя приступ гомофобии, - заметил Малфой, безропотно позволяя удерживать запястье в плену, - В чем дело?
- Как это «из-под контроля»? - требовательно спросил Гарри, - Что произошло?
А ему-то, дураку, понравился Забини. Что ж, теперь он понимал, как сильно ошибался. Теперь ему хотелось порвать Забини на лоскуты, чтобы тот не смел даже смотреть на Малфоя.
- Да ничего особенного, - ответил Малфой, - Немного поцеловался, немного покатались по полу. В конце концов, мы же были не одни. Кроме того, я точно знал, что представляет собой Забини... Я что, территория?
- Что? - процедил Гарри, все еще думая о том, как Малфой целовал кого-то, и эта мысль пронизывала его тело, словно электрический разряд, вызывая ноющую боль в каждой кости. Он смягчил хватку на запястье Малфоя и почти отбросил от себя, - О чем ты?
Он со злобой повернул ключ зажигания и, взбив облака серой пыли, поднял машину в воздух.
- Ну территория, - серьезно повторил Малфой, словно не нес чушь, - Это та штука, из-за которой Забини был вне себя, когда Флер приехала в Хогвартс, а Флер была отвратительной гостьей. Поэтому Забини все время бесился из-за своей матери, Флер сначала возненавидела семью Билла, а ты брюзжал и везде таскался с Гренджер в тот год, когда Уизли внезапно сдружился с Томасом и Финниганом. Смею сделать предположение, что могу входить в понятие территории, учитывая общую тему пожизненного партнерства и все такое. Вейлы собственники до крайности, так как наличие других вейл угрожает сокращением источников продовольствия, а потому...
Гарри страдал от головной боли и боролся с желанием убить Забини, а Малфой только и знал, что гнуть свое менторским тоном. От скрежета когтей в груди делалось страшно. Гарри сжал пальцы на рукояти коробки передач и посмотрел на свою руку, на побелевшие суставы.
- В общем, ладно, - помолчав, сказал Малфой, - Я не буду больше этого делать. Хотя и не собирался.
- Ладно, - выдавил Гарри.
- А Грейнджер и Уизли никогда не целовались с Забини, - сказал Малфой, явно рассчитывая, что это успокоит Гарри, - Все гриффиндорцы находились в башне, и им ничего не угрожало. Жаль, что не могу сказать того же про всех хаффлпаффцев. Знаешь, в нашем выпускном альманахе Забини была единогласно присуждена победа в номинации «Самый вероятный претендент на смерть на почве ревности или от раннего сифилиса».
- У нас не было выпускного альманаха, - сообщил Гарри, чувствуя, как понемногу отходит, и недоумевая, чем Малфой так доволен.
- Конечно, был, - возразил Малфой, - Я же сам его сделал. Неужели я забыл отправить гриффиндорцам? Какой стыд! А ты взял номинацию «Самый вероятный претендент на смерть от рук раздраженной толпы». Блестящая победа, кстати.
Он небрежно и довольно протянул руку — так легко, словно собирался всего лишь поправить настройки Мориса — и невесомо погладил Гарри по пальцам. Хватка на рычаге немного ослабла.
- Не волнуйся, - сказал Малфой таким же теплым и легким тоном, как и прикосновение, - Я только твой напарник и больше ничей.
***
Когда Шэклболт выпустил заключенных из аврорской камеры, они стояли на крыше. День был такой ясный, что серый воздух едва ли не светился.
- Готовы? – спросил Шэклболт.
По крышам и улицам суетливо разбегались разоруженные, но все еще опасные преступники, а на крыше столпились практически все сотрудники аврората. Гарри вдруг ощутил небывалую за последние месяцы легкость. По позвоночнику прошла и ударила в голову теплая волна адреналина. Гарри повернул голову и успел поймать тонкую кривую улыбку Малфоя.
- Ну не знаю, Поттер, мы готовы, как считаешь?
- Надо подумать, – сказал Гарри.
- Вперед! – рявкнул Шэклболт. Гарри посмотрел на Малфоя и показал взглядом на преступника, который успел уйти дальше всех и уже спускался по водосточной трубе.
Малфой коротко кивнул, Гарри моментально аппарировал на край крыши, наклонил голову и оскалил зубы в улыбке, отчего преступник неуклюже дернулся, потерял равновесие и упал прямиком в объятия Малфоя, мгновение назад аппарировавшего на мостовую под водосточной трубой.
- Фи, - сказал Малфой, наконец-то находя достойное применение улучшенным наручникам, - Ты бы хоть постарался, что ли. У нас же тут шоу.
Одним преступником меньше. Следующим на очереди оказался парень, который пытался влезть в окно гражданского лица, но при виде Малфоя спланировал вниз и оказался в хватке Гарри. С парнем, который прятался в мусорном баке, Гарри справился сам, пока Малфой подпирал стенку, решив, что дело не стоит выеденного яйца. А потом несколько преступников просто бежали. Гарри с Малфоем бежали рядом. Гарри глотал холодный и сладкий мартовский воздух, их смех сливался на бегу, и он точно знал, что его место именно здесь.
Понадобилось менее десяти минут.
- Прекрасно, - сказал Шэклболт, в кои-то веки демонстрируя хоть некое выражение на каменном лице, - Дамы и господа, думаю, преимущества командной работы и практики очевидны. Сколько раз вы тренировались?
- Если этот раз считается, то один, - сказал запыхавшийся и сверкающий глазами Малфой, сидя на одном из связанных преступников.
- Сэр, - сказал Гарри вместо ответа, - Можно нам воспользоваться залом для спарринга перед сдачей отчетов?
Шэклболт безнадежно махнул рукой, что они всегда предпочитали толковать как жест согласия, и вскоре они уже кружили вокруг друг друга в пустом зале, делая вид, будто оказались здесь случайно. Гарри отслеживал каждое движение тела Малфоя, все мышцы пели от восторга, а глаза у Малфоя были черны от расширившихся зрачков.
- Слишком давно, - сказал Гарри, и даже шипящие напевы в его голосе были сейчас уместны. Момент абсолютного совершенства.
- Стареешь, да? - дерзко бросил Малфой, и Гарри поспешил принять вызов.
Спустя болезненно-прекрасные двадцать секунд, Малфой сдался, а Гарри прекратил ломать ему ключицу, откатился на спину и закрыл глаза рукой. Он был взмокший и уставший, все тело болело, и больше всего хотелось заползти в кровать и проспать целую неделю.
- Оу, - пожаловался Малфой, пытаясь подняться с мата и падая обратно, - Я не могу пошевелиться.
- Нытик, - сказал Гарри.
- Ненавижу тебя, - сказал Малфой. Краем глаза Гарри видел только уголок его губ и прядь потемневших от пота волос. Уголок губ поднялся. Гарри рассмеялся от счастья. Все, что у него могло быть с Вудом - вообще все на свете! - не стоило этого мгновения.
Надеюсь, вы еще не поставили крест на этом фике
Инджой))
***
читать дальшеВ работе на дому были свои преимущества. Как минимум Гарри не приходилось каждый день видеться с Долишем.
А как максимум Малфою нравилось, что его новое рабочее место находится в десяти сантиметрах от места сна. Отныне он спал до половины одиннадцатого, поскольку не хотел разочаровывать Шэклболта, который своим приказом явно хотел доставить Малфою удовольствие.
И познав радости ежедневного отсутствия начальства, Малфой принялся воспевать мудрость и великодушие Шэклболта.
- В столь сложные времена я всегда вспоминаю сенсея, - сказал Малфой, после трех дней заточения дома, - И спрашиваю себя: а как бы поступил на моем месте Шеф?
Гарри почти слышал заглавную букву в последнем слове. А еще он вдруг понял, что не стоило разрешать Малфою смотреть фильмы о карате.
- Малфой, я просто спросил, с чем тебе сделать сэндвич.
- Шэклболт частенько ел сэндвичи, - сказал Малфой, - Как сейчас помню. Сквозь туман десятилетий, через пелену слез. А помнишь ли ты те счастливые денечки? - он устроился в позе мыслителя, - Я скучаю по точным указаниям нашего великого предводителя. Уверен, он предпочел бы сэндвич с тунцом на пшеничном хлебе.
- Ладно, - сказал Гарри, - Но чтоб ты знал: я ухмыляюсь и вообще считаю, что ты ведешь себя смешно.
- Неа, - безмятежно ответил из-под одеяла Малфой, - Ты неспособен на ухмылку. У тебя ухмылочная инвалидность. Я скорблю вместе с тобой.
Гарри поставил тарелку с сэндвичами на стол рядом с папками.
- Вставай, - сказал он. Гарри собирался просто скомандовать, поскольку Малфой был известным лентяем, но в этот самый момент посмотрел в его сонное лицо, и команда прозвучала низким и шелковистым тоном. Не открывая глаз, Малфой улыбнулся.
- М-м, уже стою.
- Я осуждающе качаю головой, - сообщил Гарри. Скрестив ноги, он уселся на пол за низкий журнальный столик, опершись спиной о диван, и приступил к отчету о тролле-грабителе.
Спустя несколько минут он услышал, как Малфой со знакомым шелестом выполз на пару сантиметров из-под одеяла, а потом ощутил, как тот тяжело опустил голову и вонзил острый подбородок в плечевую мышцу.
- Ты неправильно написал «гнусный».
- У тебя же глаза закрыты, - сказал Гарри, не поворачиваясь к нему. Он знал, что лицо Малфоя совсем близко, он краем глаза видел блестящую белокурую прядь. А улыбку не видел, но чувствовал.
- Я отсюда слышу, что ты пишешь неправильно, - протянул Малфой.
Он прижимался к Гарри, пока тот писал. Прижимался теплой и твердой грудью под тонкой футболкой. Малфою всегда требовалось время, чтобы набраться сил для похода за чашкой кофе. После кофе он обретал способность функционировать — принять душ, одеться и работать в два раза быстрее нормального человека, разве что вибрируя, словно натянутая струна.
Гарри любил такие утра. И пытался притвориться, будто и во всем остальном дела идут неплохо, несмотря на то, что они потеряли возможность тренироваться, а от бесконечных отчетов уже закипали мозги. Целыми днями они с Малфоем мерили шагами квартиру, словно тигры клетку. Гарри больше не мог появиться на улице без плаща-невидимки, а соседи считали, что Малфой разговаривает сам с собой, и, следовательно, совершенно сбрендил. Что, впрочем, не особенно отличалось от мнения о нем и в лучшие времена. Гарри с Малфоем попытались устроить спарринг в местном тренажерном зале, но вынуждены были сбежать через окно, когда посетители вызвали полицию.
Новый год они встречали у Андромеды. Гарри пришлось отвечать на доброжелательные вопросы миссис Уизли о личной жизни, а Малфою – на доброжелательные вопросы Андромеды о Кэти.
Им пришлось уйти пораньше, когда миссис Уизли вдруг сверкнула взглядом и предположила, что Гарри нужна женщина зрелая и искушенная. Приход Нового года они встретили дома — Малфой неудержимо хохотал в подушку на диване, а Гарри молча переживал в кресле.
Гарри и сам понимал, что это ненормально: ловить каждый адреналиновый всплеск, доводить свое тело до мучительных пределов, сбегать от смерти не реже одного раза в неделю, нарушать все мыслимые и немыслимые правила и законы. Но если честно, ему было наплевать. В Гарри горело столь огромное желание вернуться к работе, что он был готов сорваться на кого угодно.
Иногда Гарри подолгу не спал. Малфой засыпал на диване, а Гарри наклонялся над ним и убирал разметавшиеся волосы с его лица так нежно, как только мог. Просто... просто ему ведь так удобнее будет спать. А Гарри становилось немного легче, порыв сделать хоть что-нибудь на некоторое время угасал.
А Малфою лучше было оставаться в неведении.
***
Теперь Малфой ходил за покупками один. Гарри стоял на пороге и сквозь приоткрытую дверь вдруг услышал шаги Малфоя, перескакивающего через ступеньку, и окликнувший его женский голос:
- Привет, Драко, - это была соседка-шотландка, как там ее...
- Привет, Фиона, - ответил Малфой.
- Слушай, - сказала Фиона и сделала паузу, - Можно тебя на минутку?
Гарри прижался лбом к двери и нахмурился. Чего ей надо? Гарри прекрасно знал, что любые антимаггловские убеждения Малфоя протянут ровно до того момента, как маггл проявит промалфойские убеждения. И Гарри в очередной раз напомнил себе, что Малфой оказался тут не по своей воле: он здесь лишь потому, что его сердце разбито. И Гарри не может оставить его себе.
Фиона ему никогда не нравилась. В ней было что-то подозрительное. Она почти наверняка воровала интернет у парочки с третьего этажа. Разве можно доверять таким людям?
- Этот мешок в моих руках вовсе не двигался сам по себе, - сказал Малфой, - это обман зрения. Ты же видишь, что я несу мешок в руках. Это — совершенно неодушевленный предмет, и я вынужден носить его самостоятельно.
- Отлично, - сказала Фиона, и, судя по тону, она умильно улыбалась, видимо, по юности лет еще не зная, что от опасных сумасшедших следует держаться подальше, - Но я не об этом хотела поговорить. Значит, вы теперь живете вместе?
- Ну, ээ, - уклончиво протянул Малфой, - Можно и так сказать.
- И у вас все в порядке?
- У нас нет проблем с канализацией, если ты об этом, - сказал Малфой, - А у тебя есть? О боги, только не говори, что в доме завелись крысы! Я ненавижу крыс! В среднем одна особь переносит одиннадцать смертельных заболеваний. Как и голуби. Большинство людей считают, что голуби совершенно безвредны, но это совсем не так, это же летающие крысы! И с отвратительным характером, между прочим. Будь у голубей акульи зубы — они бы залили Лондон кровью.
И когда это он успел настолько сдружиться с Фионой?
- Ты же знаешь, что нравишься мне, Драко, - перебила его Фиона. Вот ведь бесцеремонная девица!
- Правда? - голос Малфоя потеплел, - Ты мне тоже.
Все-таки в некоторых аспектах Малфой до сих пор походил на бродячую собаку – скалится, только пока не погладишь.
- И я знаю, что ты отличаешься от других, - продолжала Фиона.
- Клянусь, мешок вообще не шелохнулся...
- Ты особенный, - сказала Фиона, - По крайней мере, для Гарри, - воцарилась долгая насыщенная недоумением тишина, - Но думаю, тебе следует знать, что у него были и другие, - взволнованно сказала Фиона, - Одно лето с ним жил симпатичный веснушчатый парень. А потом еще такой худенький мальчик с блестками, он совсем недавно появлялся. Мне очень жаль, но, кажется, Гарри тебе изменяет.
- А-а, - отстраненно сказал Малфой, - Ну, видишь ли... - он сделал паузу, а потом Гарри с ужасом услышал знакомое нарастающее восхищение человека, которому дали возможность нести феерический бред: - Он не виноват, - сообщил Малфой, - что у него такое заболевание.
- Что? - спросила Фиона.
- О да, - сказал Малфой, с трудом пряча неуместную радость, - Он сексуальный маньяк.
- Что? - спросила Фиона.
- Одного парня ему всегда мало, - с возрастающим ликованием продолжал Малфой, - И меня это, безусловно, огорчает, - поторопился добавить он, - Точно. Но я проявляю терпение и самоотверженность. Я знаю, что это болезнь.
- Что? - спросила Фиона.
- Ладно, мне пора идти, - сказал Малфой, - Но я с удовольствием поболтаю с тобой в следующий раз. Я так рад, что есть, кому довериться.
Он вошел в квартиру, аккуратно обойдя Гарри, а тот мельком увидел сквозь дверной проем изумленное лицо Фионы. Малфой дошел до кухни, встал над раковиной, уперся в нее руками и истерически расхохотался.
- О господи, я тебя ненавижу, - сказал Гарри, - Ты просто дьявол, ненавижу тебя.
- Ты это заслужил, раз изменяешь мне, такому особенному, - сказал Малфой и взвыл от смеха над абсурдностью ошибки Фионы.
***
Они откладывали посещение Хогвартса до февраля и едва не сошли с ума. Малфой даже изменил головку душа по образу и подобию Сирила. Последний частенько давал полезные советы по кухне, и Гарри был совсем не против, однако нашел, что терпеть подобные инструкции в душе намного сложнее.
Поэтому он заставил Малфоя отправить сову в Хогвартс и предупредить о необходимости пополнить запасы мяты. Малфой пришел в дикий восторг от предстоящей встречи со Снейпом, что, по мнению Гарри, было равнозначно восторгу от скорого отпуска на теплом побережье нижнего круга ада.
Они взяли машину, и первый час Малфой нежно беседовал с радио, которое называл Морисом и встретил как давно потерянного и вновь обретенного друга. Гарри мирно крутил руль, наслаждаясь влетающим в окна ветром, подвернувшейся работой и болтовней Малфоя, бесконечной словно небеса.
- Я думаю, что ты захочешь профессора Снейпа, мы же знаем, как он любил твою мать, - в какой-то момент решил Малфой.
- Не вижу логики, - сказал Гарри, - Я тут вообще не при чем. Кроме того это гадко.
- Вовсе не гадко, - возразил Малфой, - Профессор Снейп — потрясающий мужчина. А твоя мама была...
- Только закончи фразу – и сразу вылетишь из салона!
- Чего? - оскорбленно отозвался Малфой, - Я ничего такого не имел в виду. Я же не рыжий.
- Рыжие ничем не хуже других, - сказал Гарри. Ему нравились яркие волосы, нравилось, что в комнате тут же становилось теплее и уютнее.
- Твои сексуальные наклонности достойны порицания, - сообщил Малфой.
Гарри жестом послал его, и вдруг выдохнул, словно увидел давно потерянную любовь - на горизонте сверкали башни Хогвартса. Вокруг кругами расходились сады, холмы, квиддичные трибуны и лес, а в центре незыблемо стоял замок. Первый дом Гарри. Единственный его дом. Вдруг почудилось, что Рон с Гермионой уже заждались его за гриффиндорским столом, но вот он вернулся на свое место и больше никогда его не покинет.
Ощущение неожиданно надолго осталось с Гарри, и уже остановив машину входа, он сказал:
- Иногда я жалею, что нельзя навсегда остаться в школе.
- Если тебе станет легче, я могу оскорблять тебя каждые пять минут и смотреть с самой искренней ненавистью, - сказал Малфой и изо всех сил захлопнул дверь.
- Я вовсе не об этом... - начал Гарри, но Малфой уже зашагал к Большому залу, распахивая по пути двери, пока его не остановил голос.
По лестнице спускалась высокая и крепкая женщина вся в веснушках и с волосами, присыпанными сединой. Гарри ее не узнавал, а она ослепительно улыбалась Малфою.
- Драко, - с удовольствием сказала она, - Я отпустила класс пораньше, чтобы тебя перехватить. Ты прекрасно выглядишь, - Она вспорхнула к нему и поцеловала в щеку. Малфой приобнял ее за талию и чуть ли не засветился, - И вас, мистер Поттер, я тоже рада видеть.
- Пожалуйста, зовите меня по имени, - попросил Гарри, недоумевая.
- Но вы никогда не ходили на мои уроки, - возразила женщина, ничуть не помогая идентифицировать ее, - А вот Драко был моим любимчиком.
Малфой увеличил степень свечения.
- В детстве я был очень симпатичным, - сказал он в никуда, словно начитывая главу из своей автобиографии, - И так считали абсолютно все. Я был белокурым ангелочком с безупречными манерами и искрометным чувством юмора.
- Вынужден сообщить, что это несколько отличается от моих воспоминаний, - сказал Гарри.
- Ты был просто прелестным, - сказала неизвестная профессорша, поглаживая Малфоя по руке, - У меня никогда не была ученика, страдающего такой тяжелой формой чистокровности. Ты разговаривал, задрав нос и ни на кого не глядя, сидел так, словно боишься запачкаться о стул. А уж как мне хотелось оплеухой снести надменную улыбочку с твоего личика. А потом я задала первое домашнее задание, и твоя работа оказалась лучшей. И я вдруг вспомнила, что маггловедение ты выбрал сам, добровольно.
- В школе я был лучше всех, - подытожил Малфой, не обращая внимания на остальные слова, - И я был прелестным.
- Ты впустую тратишь время на аврорство, - сказала профессор маггловедения - вроде бы, Гермиона говорила, что ее зовут Бжбжбжбжбж. Или Бёрбидж? Точно, Бёрбидж! – нагнулась и поцеловала Малфоя в щеку, - Приходи на следующую встречу выпускников.
Малфой молча сжал ее руку, а потом профессор Бёрбидж величественно кивнула Гарри и чинно удалилась вверх по лестнице. Заметив странное выражение на лице Малфоя, Гарри сделал шаг вперед, толкнул его плечом и вопросительно поднял брови.
- Все в порядке, - огрызнулся Малфой, а потом добавил более спокойным тоном, - Просто... Просто я так боялся, что с ней что-нибудь случится во время войны. Вот и попросил профессора Снейпа позаботиться о ней.
Они нечасто упоминали о войне, всего пару раз, когда сильно напились: Гарри рассказывал о реках крови, а Малфой о море ужаса. Гарри откашлялся и еще раз толкнул его плечом.
- Интересно, она с кем-нибудь встречается? - задумчиво протянул Малфой.
- Малфой! Ей же лет пятьдесят, не меньше!
- Это неважно, - ответил Малфой, - Речь миссис Уизли на Новый год меня убедила. Как там она сказала? Ах да...
- Теряем время, - предупредил Гарри, - Можем Снейпа сегодня так и не увидеть.
- Ладно-ладно, - сказал Малфой, - Так и быть, пойдем, нам сюда.
Малфой был в странно приподнятом настроении, поэтому Гарри молча последовал за ним и приготовился вести себя со Снейпом как обычно и принимать подобное отношение в ответ: то есть старательно притворяться, что не замечает другого в комнате, и случайно воспылал ненавистью к пустому месту неподалеку.
Из полуприкрытой двери в кабинет доносился голос Снейпа:
- Десять баллов с... С какого вы факультета, юноша?
- Хаффлпафф, - торопливо ответил мальчишеский голос.
Гарри с облегчением увидел, что Снейп ведет урок у первокурсников. Малфою пришлось уведомить преподавательский штат о необходимости обеспечения мятными леденцами всех учеников, достигших половой зрелости.
- Удачная попытка, Рэтклифф. Двадцать баллов со Слизерина, - продолжил Снейп. Малфой счастливо заулыбался.
- Сэр, - сказал он и постучал по двери, - мы из аврората. Не могли бы вы оказать нам содействие?
Снейп обернулся и приподнял верхнюю губу над желтыми зубами, демонстрируя удивление и улыбку. При виде Гарри улыбка быстро сошла на нет.
- Мистер Малфой, - сказал он и значительно суше добавил: - И мистер Поттер. Разумеется, заходите.
Малфой проскользнул в кабинет и склонился над столом Снейпа – тонкий, гибкий. Как всегда изящный в те моменты, когда не старался кого-то впечатлить. Обильно жестикулируя, он рассказывал о том, зачем им нужен список всех учеников-полукровок.
Гарри прислонился к дверному косяку, разглядывая первокурсников – крошечных и испуганных. Из полумрака кабинета Зелий многие смотрели на Гарри с восторгом или страхом – в зависимости от того, какие сказки родители рассказывали о войне. Некоторые явно услышали упоминание об аврорате и теперь разглядывали Гарри и Малфоя так, словно те были рок-звездами, а некоторые - с видом людей, наблюдающих за факелом у пороховой бочки – не отрывали взгляда от Снейпа с Малфоем.
Один маленький темноволосый мальчик вдруг встревожено привстал и затряс в воздухе рукой.
Снейп обратил на него свое раздраженное внимание:
- Да, Рэтклифф?
- Сэр, кажется, мой слизень восстал из мертвых! – от взгляда Снейпа мальчик сжался еще сильнее и торопливо пробормотал: - Я не нарочно, сэр!
Снейп вздохнул.
- Мистер Малфой, думаю, вы достаточно компетентны, чтобы уладить дело. Я не решаюсь.
Он сказал это высокомерным ледяным тоном, но Малфой засветился, словно любимый дядюшка снизошел и подарил ему леденец. Как только Малфой повернулся спиной, на лице Снейпа значительно поубавилось враждебности. А еще Гарри вдруг заметил, что от Снейпа не доносится запаха мяты, сопровождавшего профессора Бербидж, и в ужасе вцепился в косяк.
- Умоляю вас, мистер Поттер, - не глядя на него, сказал Снейп, стирая с доски задание и игнорируя слабые стоны протеста учеников, явно не успевших его записать, - Смею заверить, что в мяте нет ни малейшей необходимости. Во-первых, я считаюсь одним из лучших мастеров окклюменции. А во-вторых, сочту гигантское паукообразное насекомое гораздо привлекательнее любого джеймсопоттероподобного гуманоида. И кроме того, - он ухмыльнулся, - самое главное препятствие вашим вейлочарам все еще в силе.
В гробовой тишине Малфой и Рэтклифф шепотом уговаривали слизня выползти на свет, а в голове у Гарри билась одна мысль: влюблен в кого-то.
- Вот как, - пробормотал он, глядя в пол, - До сих пор?
- Навсегда, - пафосно ответил Снейп и тут же испортил момент: - Хотя это не ваше дело.
- Я не это имел в виду, - сказал Гарри, - Ведь если тогда все было из-за... Ну ведь тогда все было не по-настоящему, ведь так?
- Нужно быть глупцом, чтобы считать, будто чувство не способно меняться после зарождения, - брюзгливо сказал Снейп, - Нужный момент, красивая одежда, правильные слова, общие интересы и химия крови – разве это так важно? Прошло больше двадцати лет, а действие чар длится не больше пяти минут после ухода вейлы. Но и вейла может пробудить истинную любовь, - помолчав, он добавил: - Хотя я искренне сомневаюсь, что ваша уродливая натура может в ком-то что-то пробудить.
- Ну спасибочки, - сухо сказал Гарри. Он как раз собирался спросить, как часто и что именно пробуждает в людях прелесть натуры Снейпа, но помешало вдруг проснувшееся любопытство: - Так значит, шпионаж во время войны был из-за...
- Разумеется, нет! - пролаял Снейп.
- А-а, - протянул Гарри, все-таки найдя место романтике в жизни Снейпа.
- Может, сначала все и было из-за нее, - неохотно признал Снейп, - Но разве чувство чего-то стоит, если оно закрывает путь всем иным чувствам? Отказавшись прожить полноценную жизнь, я бы оскорбил память... – он проглотил имя, - Если жизнь проживают лишь воспоминаниями о чувстве – это чувство ничтожно. И живя лишь воспоминаниями, я стал бы ничтожным существом. Я принимал участие в войне по ряду причин, мистер Поттер, одна из которых – мое уважение и привязанность к нескольким людям. К вам это не относится, впрочем.
- Я поражен до глубины души, - сообщил Гарри.
Он вспомнил, как Снейп оберегал Малфоя, как присматривал за профессором Бёрбидж по его просьбе. И правда, он мог оказаться гораздо более ничтожным человеком с ничтожным тревогами, все могло быть гораздо хуже.
- Сэр! – заверещала девочка, - Зомби-слизень Рэтклиффа ест моих вареных слизней!
- Не ври! – сердито воскликнул Рэтклифф.
- Зомби-каннибал-слизень Рэттклиффа портит мое зелье! Он всегда это делает!
- Неправда, - сказал Рэтклифф, не отрывая сияющих глаз от Малфоя, - Как он мог? У меня никогда раньше не было зомби-слизня? Так что она говорит чушь!
- Я еще не слышал от вас ничего, кроме чуши, - прорычал Снейп и перемещаясь от доски к ученикам, которые пригнулись на стульях, словно тонкие деревца под ветром, - Мистер Малфой, похоже, вы утратили контроль над ситуацией. Будьте любезны, отойдите и не мешайте мне. Мисс Варли, прекратите ныть, я не сомневаюсь, что слизень взбесился именно от ваших пронзительных воплей. Мистер Рэтклифф... у меня нет слов.
- Не убивайте его! – завизжал Рэтклифф, - Мистер Малфой окрестил его Евстафием!
- Он сожрал всех моих вареных слизней, - сообщила мисс Варли, уставив на Рэтклиффа обвиняющий взгляд черных глаз, - Вот что случается, когда приходится учиться вместе со слизеринцами.
- Евстафий не нарочно, - сказал Рэтклифф, обменявшись с Малфоем заговорщическими взглядами, - Не могу дождаться окончания школы, - добавил он с негодованием, - Стану аврором, никогда не буду общаться с гриффиндорцами и женщинами, которые плохо влияют на моих слизней!
- Эй, - поспешно сказал Малфой, - Мой напарник – гриффиндорец.
- О боже! – сказал Рэтклифф, изумленно оглядывая Гарри с ног до головы, - Вы что, хотите сказать, что от них вообще никак не избавиться?
Рэтклифф сделал быстрое движение, Варли ухватилась за учебник, словно за оружие, а Снейп взревел:
- Мистер Рэтклифф, немедленно отдайте тигель мисс Варли! Слышите меня, немедленно!
- Я собирался зайти на чай ближе ко дню вашего рождения, сэр, - неуверенно произнес Малфой.
Снейп поколебался и сказал:
- Вы можете беспокоить меня в любое время, мистер Малфой, но не сейчас.
После этих слов Малфой практически вспорхнул по лестнице. За их спинами захлопнулась дверь, отрезая звуки локального крестового похода во имя восставшего из мертвых слизня-каннибала.
Гарри несколько отвлекся, переживая волну сочувствия к Снейпу. Он подумал о Роне с Гермионой, а также о Панси, Крэббе, Гойле, Дине и Джинни, друзьях и работе, которую любил, и людях, которым помогал. И о Малфое, рядом с которым мог просто находиться, даже если ему ничего больше не светило. Если бы он жил одним единственным чувством, его жизнь стала бы ничтожной, а сам он – ничтожным человеком. Гарри осознавал, что кое-чего у него не будет никогда в жизни, но теперь эта идиотская наследственность мешала работать и проводить время с друзьями. Если бы только ничего этого не было. Но он справится. Непременно справится.
***
Лаванда и Фиренз жили в хижине, доставшейся им в наследство от Хагрида, оставившего преподавательскую деятельность («Уволенного!» - настаивал Малфой) и отправившегося во Францию к мадам Максим, дабы погрязать с ней во грехе.
Лаванда сделала много пристроек: отдельную кухню для себя, небольшую розовую спальню для дочери, огороженную площадку для астрологических наблюдений мужа и загончик для спортивных упражнений. Лаванда была счастлива видеть старых знакомых. Она обняла их, приготовила мятный чай (Гарри отказался, а Малфой принял чашку) и горячо поздравила их с столь близким партнерством. Малфой, не дрогнув, поправил ее («напарничеством!»), а потом попросил позвать мужа.
Продолжая беседу, Лаванда покачивала на руках дочку. У той в каштановых волосах виднелись несколько ярких лент, а единственной деталью, выдающей смешанную кровь, были крошечные копытца в розовых носках. Младший ребенок – Форнакс – выглядел, как чистокровный кентавр за исключением того, что верхняя человеческая половина явно отставала в развитии от нижней. Лаванда рассказала, как им пришлось учить его держать голову, в то время как полностью развитые ноги готовы были выдержать длительную скачку.
- Первые полгода были чистым кошмаром, - сказала она, - Некоторые считали, что мы должны остановиться на Жас, что нам и так крупно повезло. И случались минуты, когда я соглашалась с ними, но... ведь мы его любим!
Она смотрела на Гарри такими умоляющими глазами, словно это из-за ее мимолетных сомнений ребенок подвергался опасности, а Гарри мог судить, искупает ли она свою вину любовью. Он отвел взгляд.
- Днем и ночью за домом будут наблюдать четыре аврора, - сообщил Малфой, сидя на полу и развлекая Форнакса летающими ложками. Тот неловко качнулся вперед, пытаясь поймать ложку, но Фиренз ласково поймал его, привычно не допуская падения.
- Он перерастет, - сказал Фиренз, - Уже через несколько лет никто и не подумает, что его мать – человек. Но сам он навсегда запомнит эти годы беспомощности и однажды станет сильным мужчиной.
Гарри, не зная, было ли это пророчеством или же очередным проявлением отеческой любви, лишь протянул «М-м?» и взял булочку с тарелки.
- Разумеется, я всегда знал, что Лаванда – единственная, назначенная мне судьбой, суженная, - невпопад продолжал Фиренз, - Звезды поведали это, но я понимал, что ей не следует знать до завершения учебы в школе.
Лаванда смотрела на него сияющими глазами: видимо, фразы типа «я прочитал это по звездам» давно означали для нее недвусмысленное признание в любви.
- И они же сообщили, что мои дети в опасности, - сказал Фиренз, - Опасность еще не миновала.
- Звезды не упоминали какие-нибудь имена или особые приметы? – спросил Малфой.
Фиренз смерил Малфоя взглядом и ответил, что такое в компетенцию звезд не входит. Малфой погрузился в рассуждения о том, как уроки предсказания вызывают язву желудка.
- Я знакома с Меримблами, - гораздо печальнее сказала Лаванда. Она протянула руку, и Фиренз поймал ее, даже не глядя, как ловил сына, - Мы вместе состоим в КЛОПП – команде либеральных особей против предрассудков.
- Не могла бы ты записать имена и адреса всех членов группы? – продолжал нагнетать Гарри, - Профессор Снейп сделает список всех учеников со смешанной кровью. Не могла бы ты просмотреть его? Может, он кого-нибудь забудет...
- Конечно-конечно, все, что угодно, - сказала Лаванда, а потом Малфой делал то, что не получалось у Гарри: говорил нужные слова, смотрел в глаза, успокаивал и утешал – как настоящий политик, которым мечтал стать на третьем курсе. Он отпустил несколько шуток, добиваясь улыбки, и объяснил, что нет оснований подозревать в их детях основную цель.
Уже в дверях Лаванда взяла Гарри за руку, и тот посмотрел в ее испуганное лицо.
- Я не допущу, чтобы с твоими детьми что-то случилось, - сказал Гарри, - Обещаю.
Она улыбнулась и обняла его. Гарри неловко похлопал ее по спине.
- А она хорошенькая, - заметил Малфой, когда они спускались по зеленому холму обратно к машине. Вдали виднелись вышки квиддичного поля, крошечные фигурки в воздухе и доносились слабые отзвуки детских голосов. – Вы с ней зажгли какой-нибудь скучный вечер в гриффиндорской башне?
- Мы в основном в Подрывного дурака играли.
- Как я рад, что был в Слизерине, - сказал Малфой, - Что, даже не целовались?
- Я в школе целовался только с Джинни и Чоу, - ответил Гарри.
- Похоже, Подрывной дурак дурно сказывается на половом влечении, - заметил Малфой, - А мне много кто нравился в школе, и Чоу, кстати, тоже, – он погрузился в воспоминания, - У нее были красивые волосы. А как она летала…
- У вас что-нибудь было? – спросил Гарри, еще не зная, как отнесется к этой информации.
- Ну конечно, - усмехнулся тот, - Это с учетом того, что за ней ухлестывали Майкл Корнер, Седрик Диггори и ты? Нет, она ничего не заметила. Хотя, конечно, я выражал свои нежные чувства тем, что мошенничал в квиддичных играх против Райвенкло с особым изяществом.
Гарри припомнил игры Слизерина против Райвенкло. В основном он помнил, как прыгал на трибуне и болел за Райвенкло. А когда флаги, бьющиеся на ветру, превращались в сине-зеленое море, и другие игроки кружили в этом море, словно взметнувшиеся капли, Гарри иногда мельком замечал бледное лицо Малфоя и признавал, что тот летчик от бога, когда перестает мошенничать.
- Люди вокруг удивлялись, почему я никогда не получал то, чего хотел, - неожиданно задумчиво продолжал Малфой, – Тогда я еще не знал, что это судьба, и винил во всем тебя.
Это правда. Гарри мог навскидку припомнить тысячу случаев, когда Малфой отвратительно вел себя с людьми, которым не нравился, давая им повод не любить его еще сильнее. Гарри всегда было интересно, как бы тот вел себя, случись чудо и окажись они в Слизерине вместе. Или если бы Гарри сразу разгадал Малфоя. Вернее, если бы Гермиона разгадала и объяснила Гарри. Да они бы с троллем уже вместе дрались!
Замок вырисовывался в бледно-сером небе, медленно наступали сумерки. В окнах зажигались огни и мелькали детские тени.
- А было бы круто, если бы мы не так сильно ненавидели друг друга в школе, - предположил Гарри.
Если бы не ненависть, если бы он познакомился с Малфоем, который великолепно летает, стремясь впечатлить Чоу Чанг, и делает вид, будто не любит маггловедение... Хотя, если честно, Гарри и так припоминал себя в том возрасте. И прекрасно помнил, что в те времена непонятную беспомощную тоску списывал на тлетворное влияние Волдеморта на свой разум.
- Ага, - согласился Малфой, - До того самого момента, как мир начал бы тебе во всем угождать, и мне пришлось восстановить карму, разбив тебе нос. Или до того момента, как я бы сказал что-нибудь ксенофобское и ты разбил нос мне.
- Да, - нахмурился Гарри, - До этого момента.
- Да, это могли быть четыре минуты вселенской гармонии и мира, - сказал Малфой, едва заметно улыбаясь, и поднял брови, когда Гарри взглянул на него: - Только Чоу Чанг и Джинни Уизли? Как жесток этот мир. Разве жизнь не дает тебе все, что захочешь?
Малфой остановился и посмотрел на квиддичное поле, прикрыв глаза рукой. Заходящее солнце окутывало его фигуру, золотило волосы и затуманивало глаза. И даже разглаживало линии вокруг тонких выразительных губ, превращая улыбку в такую, которой она никогда не бывала почти никогда – в добрую.
Если то была судьба, Гарри ненавидел ее. Кровь вейл ни капли не облегчала ситуацию. У него был только Малфой, а Малфой был одинок. Теперь они могли быть вместе постоянно, и Гарри не хотел, чтобы все закончилось, но от совместной жизни становилось только тяжелее. Не позволяя себе потянуться к Малфою, он сунул руки в карманы и сжал кулаки. И снова в голосе слились птичий стрекот и хищное шипение, когда он ответил:
- Что-то вроде того.
***
- Нам нужен Вуд!! – бесновалась толпа, - Хотим Вуда!
Гарри хотел оставить обеспечение безопасности Хогвартса за собой, но им дали лишь парочку ночных смен. А предатель Малфой покорно кивнул и пробубнил, что сопливые фанатки Поттера надоели ему еще в школе. Но потом они так умоляли хоть о какой-нибудь работе, что Шэклболт сжалился и отправил их туда, где толпа объединялась общей любовью. К одному человеку.
Раздевалку освещал своей улыбкой Оливер Вуд, единственный виновник преобладания женской аудитории на квиддичных трибунах, а также обладатель мирового рекорда по количеству полученных любовных писем и смертельных угроз.
- Они хотят, чтобы игра побыстрее началась! – счастливо сказал он, - Как и я, ребята! Теперь можете не волноваться из-за парней, которые говорят, будто я украл сердца их жен. И из-за леди, которые считают, что я не должен принадлежать никому, раз не принадлежу им. Эти крутые авроры здесь для того, чтобы защищать нас. Уж Гарри-то можно доверять, ребята, он вполне мог играть за Англию, если бы не решил стать аврором для того... как ты там говорил, Гарри?
- Я хотел помогать людям и бороться с несправедливостью, - ответил тот.
Вуд недоуменно поморгал и продолжил:
- Гм, тебе виднее, конечно. В конце концов, Министерство так и не ответило на мое письмо о введении пожизненной квиддичной присяги и казни за ее нарушение, - он откашлялся, - Пойдем и порвем их!
Игроки, до безумия влюбленные в своего капитана, несмотря на то, что штаб команды уже семь раз взрывали чокнутые фанаты, откликнулись восторженным гулом.
- У тебя не было вейл в роду? – многозначительно спросил Малфой.
- Неа, - сказал Вуд, сверкая белоснежными зубами, - Я человек на все сто.
- И какой человек! – влюблено пискнул игрок.
Но товарищи по команде не могли сравниться с толпой поклонников. Пока шел матч, Гарри с Малфоем летали кругами над бурлящей людской массой. Опасных ситуаций не возникло, а команда Вуда выиграла игру с перевесом в четыреста очков. Потом Гарри с Малфоем проводили Вуда на плато победителя, усыпанное цветами и предметами нижнего белья.
- Чего мы хотим! – надрывался обезумевший рефери, - ВУДА! Когда мы хотим его?! ПРЯМО СЕЙЧАС!
- Вы - прекрасный мужчина, - сказала девушка, преподнесшая Вуду кубок, - Я хочу провести с вами ночь.
- Здорово, что вам понравилась игра, - ответил Вуд, - Всегда приятно встретить поклонника.
Гарри не сидел дома, к тому же немного полетал, работа шла как по маслу – настроение было отличное. Он пожал руку девушке с кубком, а та сказала, что он, конечно, тоже ничего, но все же далеко не Оливер Вуд, и Гарри почти захотелось ее расцеловать.
Вуд шел по квиддичному полю, а Гарри с Малфоем сопровождали его.
- Отличная охрана! – сказал Вуд, - Совсем ничего не взорвалось, даже самую капельку. И что еще важнее, ни одного покушения на жизнь! Они так сбивают настрой!
Малфой раздраженно ворчал, что какой-то пожилой джентльмен угодил ему в лицо своими желтыми панталонами. Гарри тепло улыбнулся Вуду и сказал, что тот замечательно играет.
- Спасибо, Гарри, - сказал Вуд и засиял. Гарри продолжал улыбаться, впервые за долгое время ощущая счастье, а Вуд вдруг заморгал: - Гарри, - медленно сказал он, - А ты, гм, и правда красивый.
В его голосе ясно слышалась озадаченность, словно он впервые заметил красоту в чем-то, кроме новой аэродинамичной метлы.
- Спасибо, - ответил Гарри, чувствуя, как испаряется удовольствие от хорошего дня, - Малфой, где твой мятный спрей?
- Ну ведь правда... очень красивый, - все еще недоуменно, но гораздо теплее произнес Вуд, - А еще прекрасно летаешь, - добавил он гораздо увереннее, - Ты как будто родился на метле.
- Малфой! – торопливо повторил Гарри.
- Знаете, ребята, - задумчиво сказал Малфой, - Кажется, вам нужно обсудить роды в воздухе и так далее. Я посижу в машине, полистаю квиддичное обозрение. Не торопитесь.
- Какое обозрение? – моментально вскинулся Вуд.
- Ты уже читал этот номер, - уверенно сообщил Малфой.
- А-а, - протянул Вуд, снова переключая внимание на Гарри.
Гарри в ужасе оцепенел от того, как стремительно сменилась картина дня после такого предательства. И от осознания того, что хотел от него Малфой. А почему бы Малфою не хотеть этого? Для него вся разница заключается в том, может ли он спокойно выполнять свои рабочие обязанности или нет. Он просто устранял проблему.
Снейп сказал, что оскорбил бы память о чувстве, откажись он прожить полноценную жизнь.
Почти наступил март, небо над ними исходило синевой, Гарри стоял на поле, и Оливер Вуд смотрел на него теплыми карими глазами. Вейлочары становились сильнее с каждым днем. Но он может сделать Малфоя счастливым. А от этого и сам Гарри станет чуточку счастливее.
Гарри окинул Вуда оценивающим взглядом: мятая квиддичная мантия, широкие плечи, мужественный подбородок и темные глаза. А на носу словно брызги разлетались веснушки. Вуд очень красив, Гарри понимал. И от него не убудет: что бы там ни было, вряд ли он способен любить кого-то больше, чем квиддич.
Гарри решил, что может это сделать.
Такое случалось и раньше, он помнил острые зубы Смита на своих губах, горький привкус сигарет Бэддока, и даже доброго, понимающего и ни капли не близкого Ричи, о котором он не мог припомнить ничего конкретного.
- Ты не хочешь как-нибудь полетать со мной? – спросил Вуд, а потом добавил куда менее уверенно: - Ну или... поцеловать меня прямо сейчас?
- Да, - упрямо и жестко сказал Гарри, схватил Вуда за загорелую руку и притянул к себе.
Деревянное ограждение впивалось Гарри в спину. Он вцепился пальцами в неровные доски, срывая пластинки облупившейся краски, и закрыл глаза, сосредотачиваясь лишь на ощущениях теплого тела и горячего рта. Вуд классный, у него твердые мышцы. А еще он очень нежен и приятно пахнет.
Он просто слишком много времени провел с Малфоем. В голове беспорядочно крутились мысли: как Малфой, сонный и безвольный, кладет ему голову на плечо, волосы щекочут Гарри ухо. И кажется, будто Гарри может протянуть ладонь и провести ею по острому подбородку... И как он вообще может хотеть кого-то другого?
Гарри словно со стороны отметил изумленный выдох Вуда и осознал, что только что оттолкнул его к противоположной стене и впился в губы.
«А почему бы и нет?», - подумал он, чувствуя, как пот холодит загривок, а Вуд откликается с все большим энтузиазмом. В конце концов, он и раньше такое делал. Тысячи раз в одиночестве в душе, или в постели с Бэддоком, зажмуренными глазами смотря в лицо Малфоя. Или с Ричи, когда уставал бороться с собой и сдавался.
Ведь можно просто закрыть глаза и вспомнить, что-нибудь, вроде... Вроде того жаркого летнего дня, когда Малфой забрался в машину, поплескавшись в озере. Полуобнаженный, он растянулся на горячем сиденье, запрокинул голову и обнажил шею в прохладных каплях воды – Гарри почти ощущал на губах их прохладу – потом эти капли медленно скатывались к ремню на джинсах, а Гарри держался за руль, чтобы не наброситься на близкую жертву.
Вуд одобрительно застонал, и из головы моментально вылетели и Малфой, и жаркий день. Гарри застыл на месте, похолодев до пальцев, вцепившихся в петли брюк Вуда под квиддичной формой. И у него не было ни малейшего ощущения, будто он с Малфоем или даже с самим Вудом. Он словно снова был с Бэддоком, а во рту расплывался горький вкус пепла и сожалений.
Гарри отшатнулся и вытер губы, глядя, как Вуд протягивает к нему руки.
- О боже, нет, - слепо моргая и подавляя тошноту, Гарри сделал шаг назад, - Я не могу, не могу, не хочу.
Он повернулся и побежал, не слушая протесты тела, которое ясно давало понять, что оно вообще-то может и еще как хочет. Хлопнув дверью, он сполз по водительскому сиденью. В венах билась кровь, а мышцы еще болели от желания бежать, скорее бежать...
Сиди Малфой в кресле рядом с водительским, Гарри что-нибудь бы сотворил. Может, ударил, но, вероятнее всего, сделал бы то, от чего удержался пару лет назад – набросился, прижал к окну и поцеловал этого идиота, так подло бросившего его. О, господи.
Малфой лежал на пассажирском сиденье позади и разглядывал журнал. Гарри обнял руль и прижался к нему лбом, едва слыша, как Малфой переползает вперед. Ужасно хотелось кого-нибудь избить, хотелось драться, ныли парализованные в рывке мускулы. И он все еще чувствовал запах Оливера Вуда. На себе.
- Прости, - сказал Малфой, - Правда, прости. Вы ладите, у вас много общего, он такой красивый. Вот я и решил, что это неплохой выбор. Прости, тебе следовало сказать.
- Что? – прорычал Гарри, и понял, что голос звучит странно – словно он одновременно и угрожает, и подзывает Малфоя, - Что, по-твоему, я должен был еще сказать? Я не...
- Шш, - успокаивающе пробормотал Малфой, и Гарри почти возненавидел его за то, что это сработает: Гарри успокоится, ему полегчает, но потом будет намного хуже.
Он сделал выпад. Идиот Малфой как всегда понял его неверно, и краткая пугающая потасовка закончилась тем, что Гарри оказался вжатым носом в плечо Малфоя. Гарри замешкал, разрываясь между продолжением драки и побегом из машины, а потом сдался.
Мышцы все еще были напряжены, натянуты до предела. Малфой медленно гладил его по спине, отчего Гарри хотелось по-кошачьи выгнуться. Он закрыл глаза и обмяк.
- Ненавижу, - невнятно прорычал он.
- Понимаю, - пробормотал Малфой, хотя, конечно, ничего не понимал, - Я все налажу. Ну же, Гарри. Все будет хорошо.
Малфой произнес его имя мягко и робко. Гарри и в самом деле вдруг ощутил спокойствие и то нелепое счастье, что приносили ему утренние пробуждения – от бесхитростной близости. Малфой легко гладил Гарри по волосам - как поступал всегда в минуты особенно сильных сомнений в его умственной полноценности. Никто и никогда не прикасался к нему так. Гарри слушал свое хриплое и неровное дыхание, пытаясь взять себя в руки. На этот раз не пришлось убеждать себя в том, что прикосновения приятны. Его рука лежала на талии Малфоя, впитывая тепло от знакомого жилистого тела. Он сидел на сиденье с Малфоем и просто дышал, стараясь успокоиться.
- Все в порядке, - почти пропел Малфой, и Гарри поверил. Он издал тихий удовлетворенный звук и потерся носом о теплую шею.
Удар затылком об дверцу был настолько силен, что Гарри едва не потерял сознание. Рот наполнила кровь из прокушенного языка, а в голове и перед глазами заклубилась темнота. Он был словно зверь, изумленный и напуганный. Перед голодным зверем поставили еду и тут же забрали, отчего тот едва не взвыл.
Когда в голове прояснилось, Малфой смотрел в другую сторону. Гарри видел только его ледяной профиль.
- Хватит, - протянул Малфой, словно ножом по ранам, - Я тебе не мамочка. Несложно запомнить, раз у тебя мамочки и не было никогда.
- Что? - тупо переспросил Гарри.
- Ничего, - ответил Малфой, на секунду мелькнув виноватым выражением лица, снова являя чудеса логики, - Может, уже поедем?
Большую часть пути домой Малфой молчал, уделив все внимание Морису. Гарри внимательно следил, как он ласково, почтительно прикасается к кнопкам, и уверял себя в том, что ревновать к радио глупо.
Вернувшись домой, Малфой отправился на пробежку, а Гарри — в душ. Когда Гарри, одетый и с полотенцем на плечах, вышел, Малфой уже оправился от своего припадка или рецидива школьного поведения и теперь поедал кукурузные хлопья, стоя прямо в спортивной одежде у кухонной стойки.
- Знаешь, хороший напарник использовал бы вейло-чары, чтобы помочь своему напарнику с разбитым сердцем, - заметил Малфой.
- Вот как? - поднял брови Гарри.
- Ага. Стоит тебе немножко посверкать глазками, ну или как ты там это делаешь, и близняшки Патил твои, то есть мои, и мы счастливы вместе. Разве ты не хочешь, чтобы я был счастлив?
- Не думаю, что ты станешь счастливее, когда Падма Патил убьет тебя и съест твою печень.
- Ну не знаю, - вздохнул Малфой, - Готов поспорить, что она сделает это крайне изящно. А может, добудешь мне хотя бы одну близняшку? Желательно, конечно, Падму, если можно.
Будучи совершенно равнодушным к обеим Патил, Гарри знал, что большинство людей предпочитали смешливую милашку Парвати ее пугающей сестре. Что служило еще одним доказательством того, что Малфой — извращенец.
- Нет, - отрезал Гарри и уселся на диван.
- Ну и ладно, - обиженным тоном ответил Малфой, - Вот увидишь, скоро я умру, весь несчастный и одинокий, и ты об этом пожалеешь.
- Спорим на миллион галеонов? - фыркнул Гарри.
Малфой рассмеялся, насыпал себе еще хлопьев и потряс полупустой коробкой.
- Что ж, если не будет малышек Патил, то по крайней мере у меня останутся звездочки-космостарс, - печально сказал он и поплелся к телевизору.
***
Разумеется, Малфой, будучи Малфоем, уже спустя пару дней решил, что история с Оливером Вудом – хороший повод для шуток. Они ехали в аврорат, чтобы сдать давно отложенный зачет по синхронной аппарации.
- Просто ты очень избалован, вот в чем проблема, - постановил Малфой, - Бедняга Оливер. Он так красив. Кэти всегда так считала.
Гарри впервые за долгое время услышал столь небрежный тон в адрес Кэти Белл и решил подбодрить его участием в беседе:
- Вот как?
- О да, - с неожиданной злобой ответил Малфой, - даже при том, что он имбецил, поехавший крышей на теме квиддича. Может, мне стоит сделать такую же стрижку, раз я снова на стадии свиданий?
Малфой отогнул вниз солнцезащитный щиток и уставился в зеркало. Гарри перевел на него взгляд, пытаясь высмотреть то, что видит сам Малфой, но заметил только холодные серые глаза под нестриженной челкой.
- Как думаешь, постричься мне под Вуда? – с любопытством спросил Малфой, наклоняя голову в разные стороны, - Классно будет?
- Нет, сказал Гарри.
- Ну и ладно, - вздохнул Малфой и убрал щиток, - Наверное, не стоит подстрекать этих безумных девиц, свихнувшихся на Вуде. Они все равно захотят секса втроем. Мы с Кэти как-то читали книгу на тему... ну, отношений, если ты понимаешь, о чем я. Там было задание написать несколько фантазий. Исписав пергамент до конца, я поднял глаза и увидел, что единственная фантазия, которую она написала — это секс на троих с Оливером Вудом.
Безостановочная болтовня на неуместные темы означала, что Малфоем взят курс на выздоровление, к тому же он продолжал упоминать имя Кэти так небрежно, что Гарри уклончиво мычал, не останавливая поток слов.
- Я был не против, - подозрительно торопливо продолжал Малфой, - Я же искушенный человек. Широких взглядов. Умудренный жизненным опытом. Вот как-то целовался с Забини, и надо тебе сказать... Господи, СТОЙ!
Гарри на секунду отпустил руль, и машина метнулась, описывая в воздухе крутую петлю. Гарри едва заметил маневр, но болтовня застряла у Малфоя в горле.
- Что ты делал?
- Припаркуй машину, - дрожащим голосом скомандовал Малфой, и как только Гарри приземлился на пустыре, наклонился и прижался лбом к приборной панели, - О боги, - глухо сказал он, - У меня только что жизнь перед глазами пронеслась. Ты сегодня еще более чокнутый, чем обычно.
- Что ты делал?
- Что? - Малфой недоуменно заморгал, все еще мысленно переживая мертвую петлю и пролетевшую перед глазами жизнь, - Ты про то, как я целовался с Забини? Ты что, не знал?
- Нет, - прорычал Гарри, - Когда?
- Еще в школе, - ответил Малфой, явно озадаченный новым припадком напарника, - На шестом курсе. Мне достался вызов. Мы, слизеринцы, знаешь ли, играем в правду или вызов, потому что неспособны понять прелесть Подрывного дурака. Ну и все немножко вышло из-под контроля.
Малфой говорил веселым тоном, явно наслаждаясь экскурсом в историю, но замолк, как только Гарри протянул руку и сжал его запястье, останавливая кровоток.
- Если бы я не знал тебя лучше, то решил, что у тебя приступ гомофобии, - заметил Малфой, безропотно позволяя удерживать запястье в плену, - В чем дело?
- Как это «из-под контроля»? - требовательно спросил Гарри, - Что произошло?
А ему-то, дураку, понравился Забини. Что ж, теперь он понимал, как сильно ошибался. Теперь ему хотелось порвать Забини на лоскуты, чтобы тот не смел даже смотреть на Малфоя.
- Да ничего особенного, - ответил Малфой, - Немного поцеловался, немного покатались по полу. В конце концов, мы же были не одни. Кроме того, я точно знал, что представляет собой Забини... Я что, территория?
- Что? - процедил Гарри, все еще думая о том, как Малфой целовал кого-то, и эта мысль пронизывала его тело, словно электрический разряд, вызывая ноющую боль в каждой кости. Он смягчил хватку на запястье Малфоя и почти отбросил от себя, - О чем ты?
Он со злобой повернул ключ зажигания и, взбив облака серой пыли, поднял машину в воздух.
- Ну территория, - серьезно повторил Малфой, словно не нес чушь, - Это та штука, из-за которой Забини был вне себя, когда Флер приехала в Хогвартс, а Флер была отвратительной гостьей. Поэтому Забини все время бесился из-за своей матери, Флер сначала возненавидела семью Билла, а ты брюзжал и везде таскался с Гренджер в тот год, когда Уизли внезапно сдружился с Томасом и Финниганом. Смею сделать предположение, что могу входить в понятие территории, учитывая общую тему пожизненного партнерства и все такое. Вейлы собственники до крайности, так как наличие других вейл угрожает сокращением источников продовольствия, а потому...
Гарри страдал от головной боли и боролся с желанием убить Забини, а Малфой только и знал, что гнуть свое менторским тоном. От скрежета когтей в груди делалось страшно. Гарри сжал пальцы на рукояти коробки передач и посмотрел на свою руку, на побелевшие суставы.
- В общем, ладно, - помолчав, сказал Малфой, - Я не буду больше этого делать. Хотя и не собирался.
- Ладно, - выдавил Гарри.
- А Грейнджер и Уизли никогда не целовались с Забини, - сказал Малфой, явно рассчитывая, что это успокоит Гарри, - Все гриффиндорцы находились в башне, и им ничего не угрожало. Жаль, что не могу сказать того же про всех хаффлпаффцев. Знаешь, в нашем выпускном альманахе Забини была единогласно присуждена победа в номинации «Самый вероятный претендент на смерть на почве ревности или от раннего сифилиса».
- У нас не было выпускного альманаха, - сообщил Гарри, чувствуя, как понемногу отходит, и недоумевая, чем Малфой так доволен.
- Конечно, был, - возразил Малфой, - Я же сам его сделал. Неужели я забыл отправить гриффиндорцам? Какой стыд! А ты взял номинацию «Самый вероятный претендент на смерть от рук раздраженной толпы». Блестящая победа, кстати.
Он небрежно и довольно протянул руку — так легко, словно собирался всего лишь поправить настройки Мориса — и невесомо погладил Гарри по пальцам. Хватка на рычаге немного ослабла.
- Не волнуйся, - сказал Малфой таким же теплым и легким тоном, как и прикосновение, - Я только твой напарник и больше ничей.
***
Когда Шэклболт выпустил заключенных из аврорской камеры, они стояли на крыше. День был такой ясный, что серый воздух едва ли не светился.
- Готовы? – спросил Шэклболт.
По крышам и улицам суетливо разбегались разоруженные, но все еще опасные преступники, а на крыше столпились практически все сотрудники аврората. Гарри вдруг ощутил небывалую за последние месяцы легкость. По позвоночнику прошла и ударила в голову теплая волна адреналина. Гарри повернул голову и успел поймать тонкую кривую улыбку Малфоя.
- Ну не знаю, Поттер, мы готовы, как считаешь?
- Надо подумать, – сказал Гарри.
- Вперед! – рявкнул Шэклболт. Гарри посмотрел на Малфоя и показал взглядом на преступника, который успел уйти дальше всех и уже спускался по водосточной трубе.
Малфой коротко кивнул, Гарри моментально аппарировал на край крыши, наклонил голову и оскалил зубы в улыбке, отчего преступник неуклюже дернулся, потерял равновесие и упал прямиком в объятия Малфоя, мгновение назад аппарировавшего на мостовую под водосточной трубой.
- Фи, - сказал Малфой, наконец-то находя достойное применение улучшенным наручникам, - Ты бы хоть постарался, что ли. У нас же тут шоу.
Одним преступником меньше. Следующим на очереди оказался парень, который пытался влезть в окно гражданского лица, но при виде Малфоя спланировал вниз и оказался в хватке Гарри. С парнем, который прятался в мусорном баке, Гарри справился сам, пока Малфой подпирал стенку, решив, что дело не стоит выеденного яйца. А потом несколько преступников просто бежали. Гарри с Малфоем бежали рядом. Гарри глотал холодный и сладкий мартовский воздух, их смех сливался на бегу, и он точно знал, что его место именно здесь.
Понадобилось менее десяти минут.
- Прекрасно, - сказал Шэклболт, в кои-то веки демонстрируя хоть некое выражение на каменном лице, - Дамы и господа, думаю, преимущества командной работы и практики очевидны. Сколько раз вы тренировались?
- Если этот раз считается, то один, - сказал запыхавшийся и сверкающий глазами Малфой, сидя на одном из связанных преступников.
- Сэр, - сказал Гарри вместо ответа, - Можно нам воспользоваться залом для спарринга перед сдачей отчетов?
Шэклболт безнадежно махнул рукой, что они всегда предпочитали толковать как жест согласия, и вскоре они уже кружили вокруг друг друга в пустом зале, делая вид, будто оказались здесь случайно. Гарри отслеживал каждое движение тела Малфоя, все мышцы пели от восторга, а глаза у Малфоя были черны от расширившихся зрачков.
- Слишком давно, - сказал Гарри, и даже шипящие напевы в его голосе были сейчас уместны. Момент абсолютного совершенства.
- Стареешь, да? - дерзко бросил Малфой, и Гарри поспешил принять вызов.
Спустя болезненно-прекрасные двадцать секунд, Малфой сдался, а Гарри прекратил ломать ему ключицу, откатился на спину и закрыл глаза рукой. Он был взмокший и уставший, все тело болело, и больше всего хотелось заползти в кровать и проспать целую неделю.
- Оу, - пожаловался Малфой, пытаясь подняться с мата и падая обратно, - Я не могу пошевелиться.
- Нытик, - сказал Гарри.
- Ненавижу тебя, - сказал Малфой. Краем глаза Гарри видел только уголок его губ и прядь потемневших от пота волос. Уголок губ поднялся. Гарри рассмеялся от счастья. Все, что у него могло быть с Вудом - вообще все на свете! - не стоило этого мгновения.
-
-
09.07.2012 в 17:07-
-
09.07.2012 в 17:32-
-
09.07.2012 в 18:41СПАСИБО!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
-
-
09.07.2012 в 19:08-
-
09.07.2012 в 19:25-
-
09.07.2012 в 20:30-
-
09.07.2012 в 20:44Особенно слизень-зомби))))
Но блин
-
-
09.07.2012 в 20:54пыталась прочесть фик с помощью промта, но увы, удовольствие читать в хорошем переводе, значительно перевешивает силу нетерпения))) но выражаю робкую надежду на то, что следующая глава будет не еще через год)))
-
-
09.07.2012 в 21:38-
-
09.07.2012 в 21:43-
-
09.07.2012 в 21:56-
-
09.07.2012 в 22:01-
-
09.07.2012 в 23:01-
-
10.07.2012 в 01:00-
-
10.07.2012 в 12:11-
-
10.07.2012 в 12:13-
-
10.07.2012 в 17:12всё прекрасно, особенно зомби-слизень ))))
-
-
10.07.2012 в 23:19Прекрасный текст, отличный перевод, спасибо огромное! Свежеокрещенный Евстафий восхитителен
-
-
11.07.2012 в 15:30-
-
12.07.2012 в 21:48А я не забываю,помню и жду!
-
-
15.07.2012 в 12:56-
-
18.07.2012 в 15:57Малфой регулирующий степень сияния, слизни на любой вкус - ах, Хогвартс
-
-
21.07.2012 в 15:19Спасибо за главу! Получила большое удовольствие от прочтения.
-
-
06.08.2012 в 21:08огомнейшее спасибо за ваш труд))) с нетерпением буду ждать новых глав
-
-
30.08.2012 в 14:51Хочется растащить весь текст на цитаты, потому что речи Малфоя в большинстве своем феерически эпичны в своей прекрасном бреде. Я в восторге
-
-
11.10.2012 в 23:03